— Сейчас притащу! — киммериец вскочил на ноги и рванул к лестнице, ведущей к выходу из погреба, уставленного бочонками с вином и кадушками, заполненными солониной и разнообразными вареньями-солениями, что припас на черный день Пузатый Хэм.
— Только осторожнее! — рявкнул в ответ Рэльгонн. — Не упусти! И ради всех богов, закрывай двери! Ты де знаешь, что я не переношу солнечный свет!
Упырь повернулся к остальным охотникам и увидел сразу три пары очень заинтересованных глаз. Гвай, Асгерд и Эйнар ждали внятных и обстоятельных объяснений.
— Гвайнард, ты ведь слышал легенды о джерманлах? — спросил Рэльгонн. — По крайней мере, в бестиариях вашей Гильдии отыщутся о них сведения?
— Разумеется, — кивнул командир охотничьей ватаги. — Но ведь они или вымерли, или… Или просто являются мифическими существами!
— Вот сейчас киммериец принесет сюда этих самых «мифических существ», и ты посмотришь, как близко друг от друга стоят правда и легенда… Давным-давно мы, каттаканы, частенько сталкивались с этой забавной расой. Не слышали, что они состоят в отдаленном родстве с гномами-двергами? Тогда, я поведаю вам некоторые подробности об интересных особенностях и привычках джерманлов…
Джерманлы родственны не только двергам, но и данхан — крошечным лесным карликам, наделенным определенными магическими способностями. Однако, по части магии и врожденного владения волшебством, джерманлы оставляют своих отдаленных сородичей далеко позади. Да только магия у них весьма и весьма специфическая.
Как, когда и при каких обстоятельствах раса карликов появилась на свет, то никому не ведомо, вероятнее всего они ведут родословие со времен Всадника Полуночи, Роты, когда на земле существовали многие сотни разновидностей разумных тварей, не имеющих никакого касательства к человеческому племени, тогда еще совсем юного. Но и тогда эти существа были крайне немногочисленны.
Обитали джерманлы в горах, чаще всего, облюбовывая старые выработки гномов. На поверхности появлялись редко, предпочитая уютный мрак подземелий полному опасностей и недоброжелателей открытому миру. Но если уж хоть один джерманл оказывался в крупном, населенном людьми городе, следовало ожидать самых невероятных сюрпризов. А поймать такую тварь практически невозможно — они отлично умеют отводить глаза, прятаться и очень быстро бегать. Не окажись прошлой ночью рядом с Конаном каттакана — охотники никогда не сумели бы изловить своих обидчиков.
— По сути, джерманлы не владеют волшебством в привычном для нас смысле данного слова, — неторопливо повествовал Рэльгонн. — Они не могут превратить свинец в золото, использовать боевые или защитные заклинания, воздействовать на людей или природу. Подозреваю, что они даже не понимают смысла слова «заклинание». Природа магической силы этих малышей совершенно иная и, вероятно, принадлежит к стихии Хаоса.
— Объясни человеческим языком, что они способны делать? — сказала Асгерд. — Пока что кроме мелких пакостей мы ничего от джерманлов не видели! И, в конце концов, почему они привязались к нашей ватаге? Что плохого мы им сделали?
— Я тоже не делал им ничего дурного, мрачно ответил упырь. — И, тем не менее, несколько столетий назад у нас в Рудне завелось несколько этих уродцев, видимо пришли из Кензакийских гор по заброшенным подземным тоннелям, связывающим наш замок со старыми шахтами. Человек или гном пройти не смогли — время не пощадило старые галереи, многие из них обвалились. Но крошечному джерманлу не составит труда протиснуться в любую щель, особенно если в доме, который они решили посетить хранится столько вкусного…
— Они что же, воровали у вас еду? — заинтересовался Гвай.
— Слово «вкусное» я употребил в качестве метафоры, — Рэльгонн поморщился, словно у него зуб заболел. — Помните, я упомянул, что эти твари привержены Хаосу? Так вот, их любимое, занятие — ломать и разрушать. А особенно — портить магические предметы!
— То есть, как? — не поняла Асгерд. — Не представляю себе, как, например, можно сломать волшебное кольцо, в которое волшебники вкладывают часть своей силы! Расплавить, что ли?
— Нет, все куда хитрее… Благодаря своим способностям, джерманлы способны частично изменять действие заклинаний, вложенных в артефакты. Сущность заклятия остается неизменной — то есть, если некий магический жезл, предназначен для превращения кошек в собак и наоборот, то он и будет это делать даже после того, как над ним поработают эти шутники. Одна беда: превращение или не будет завершено, или в результате получится, например, розовая кошка размером с быка или собака величиной с кузнечика, да еще она будет мяукать, а не лаять.
— Вот теперь я понял, — закивал Гвайнард. — Возьмем хотя бы историю с амулетом, отпугивающим морских змеев. Мы же говорили о том, что общие свойства не изменились, амулет воздействовал именно на змей, но не отпугивал, а приманивал, и змеи были не морские а вполне сухопутные… И, что же, джерманлы способны влиять на действия любых артефактов? Каких угодно? И сильных, и слабых?
— Скорее всего, да, — ответил Рэльгонн. — Знаете, почему они пришли в ваш дом? У вас хранится большое количество амулетов, оберегов и прочих магических приспособлений. А волшебство эти поганцы чувствуют за сотню лиг! Ваше счастье, что они не остались в доме надолго — вы лишились бы всей своей коллекции артефактов! Конечно, они продолжали бы действовать, но совершенно по-другому!
— А зачем они увязались за нами? — удивился Эйнар.
— Откуда мне знать? — пожал плечами Рэльгонн. — Может быть, просто спрятались среди ваших вещей, заснули, — а потом выяснилось, что господа охотники отправились в поход и теперь невозможно вернуться назад. Но не признать того, что прятались они великолепно, я не могу!
Наверху грохнула тяжелая дверь, и в погреб спустился киммериец, державший в руках два полупрозрачных мешочка, в которых шевелились маленькие твари, размером с подрастающих котят.
— Дай-ка мне, — вытянул руку упырь. — Попробуем допросить одного из наших уродцев…
Рэльгонн снял стальную скобу с одного из мешков и аккуратно извлек наружу яростно шипящую тварюшку, взиравшую на своего мучителя злыми темно-желтыми глазками.
По ближайшему рассмотрению оказалось, что назвать джерманла симпатичным существом никак нельзя. Строение тела походило на человеческое — две руки, две ноги, голова, но в остальном сие порождение Хаоса более всего, напоминает детеныша лесного гоблина. Тело с буровато-коричневой бугристой кожей покрывали пучки жестких волос, голова словно приплюснута, рот широченный, буквально «до ушей». Крошечные, очень острые зубки, носик пятачком, широкие треугольные уши… Словом, пакостное зрелище.
— Они вполне разумны и могут знать человеческий язык, — пояснил Рэльгонн, аккуратно держа джерманла за короткую шею и решительно пресекая все попытки существа вырваться из цепких пальцев упыря путем несильных, но обидных щелчков по покатому морщинистому носу. — Ну, дружок, побеседуем?
Последний вопрос уже был обращен к джермалу. В ответ раздался целый водопад звуков, которыe ни единый из охотников не мог бы назвать членораздельной речью. Тварь пищала, цокала, взвизгивала, но только не говорила.
Упырь, однако, не растерялся. Он подумал и завел разговор на странном наречии, которое Конан опознал не без труда: так разговаривали горные уруки-гоблины, еще водившиеся в Кезанкии. Как ни странно — подействовало! Заслышав знакомую речь, джерманл слегка успокоился и начал отвечать, но было заметно, что он по-прежнему крайне недоволен обществом людей и уважаемого пожилого вампира.
— Ну и дела… — вздохнул Рэльгонн после того, как они с джерманлом полных два квадранса несли, чудовищную тарабарщину, непонятную никому из охотников. — Не знаю, смеяться или плакать… Если бы кто рассказал мне такую история, никогда бы не поверил!
— Что он сказал? — подался вперед Гвай.
— Подожди, сейчас засуну его обратно в мешок… Вот, готово! Хотите верьте, хотите нет, но это — супружеская пара!
— В смысле… э… самка и самец?
— Можно сказать и так, если вам будет понятнее, — фыркнул Рэльгонн и залился мелким смехом. — У них, если угодно, медовый месяц. Вот и решили вволюшку побезобразничать. Их действительно приманили хранящиеся у вас дома артефакты, тут я был совершенно прав. Все мелкие розыгрыши вроде перековки тяжеловоза, исчезновения сапог и испорченного ужина — их работа! Они так развлекаются, считают, что это очень весело.