Голова Лилли гудела от удара о камень, и мир бешено закружился, когда она попыталась встать на ноги. Она рухнула с болезненным криком — подвернула лодыжку при падении. Даже без этой травмы девушка сомневалась, что сможет устоять на ногах. Она быстро оценила нанесённый ущерб. На руке виднелась длинная, рваная царапина, болела щека. В ушах звенело, в глазах вспыхивали и взрывались разноцветные искры. Платье порвалось вдобавок к оставленному ножом Изабо разрезу. У неё не было денег на экипаж, и первый неверный шаг вызвал уколы боли по всему побитому телу.
Но выбора не было. Она сказала себе об этом, пытаясь встать, пытаясь бороться с волнами мрака. Тело не желало подчиняться. Она лишь смутно осознавала приближение тяжёлых шагов и запах кожаных доспехов, когда над ней склонились двое мужчин.
- Что у нас здесь? - произнёс один. Он намотал локон ярких рыжевато-золотых волос на палец. - Клубничный пирожок, можно сказать, правда, далековато от булочной.
Второй мужчина шлепком сбил его руку.
- Тупица! Посмотри на это личико. Или это отродье Таннов, или я — трёхногий огр. Если леди Кассандра услышит, что ты оскорбил одну из них, она оправит наши орешки в серебро и будет носить их в своей тиаре.
Его товарищ хмыкнул.
- Тогда лучше доставить её домой. У тебя хватит на экипаж?
- Это вряд ли! Стража не так хорошо платит. Постой... у меня есть три серебряных. У тебя?
Пока мужчины считали монеты, Лилли попыталась запротестовать. Но лучшее, что она смогла — слабый мычащий звук, когда один из мужчин подхватил её на руки, остановил экипаж и попросил везти побыстрее в Северный квартал к особняку Таннов. Ей предстояло событие, которого она ждала всю жизнь. Она должна была встретиться с отцом, и эта перспектива наполнила девушку ужасом.
Её отец.
Она никогда всерьёз не думала о встрече с ним, и уж тем более не рассматривала возможность обратиться к нему за помощью. Лилли ожидала, что отец откажется от неё — при условии, если она вообще сумеет с ним увидеться. Девушка предпочла бы остаться лежать в переулке, чем столкнуться с презрением, которого она ждала. Эта мысль последовала за ней во тьму и продолжила мучить её во снах.
Лорд Раммас Танн покрутил деревянную штуковину в руках, провёл пальцами по выступающей резьбе, изображавшей ворона, усевшегося на лошадиную голову. Хорошая работа, но не драгоценная. Такую штуку можно просто выбросить, повинуясь сиюминутному перепаду настроения.
- Это действительно герб моей семьи, и кажется, я припоминаю эту подвеску. Как ты её нашла?
Лилли приложила руку к гудящим вискам и сделала глубокий, успокаивающий вдох.
- Мне вручила её мать — вместе со своей историей.
- Которую, я так понимаю, ты собираешься поведать мне. Моё время ограничено, так что, пожалуйста, поторопись.
Лилли тяжело было понять природу этих ограничений. Комната, в которую её привели, была похожа на кабинет джентльмена, но любые свидетельства, что здесь занимаются серьёзной работой, отсутствовали. На полках лежало несколько книг, но их кожаные корешки были гладкими и не сморщенными от чтения. Пыльное перо торчало из стеклянной чернильницы, в которой остался лишь сухой осадок. Единственный предмет, несущий следы использования, представлял собой набор разбросанных по столу карт с загнутыми углами.
Джентльмен и сам демонстрировал схожие признаки апатии. Раммас Танн в прошлом, наверное, был весьма красив, и до сих пор выглядел весьма привлекательными. Его волосы были серебряными и густыми, а глаза, хотя несколько мутные — то ли от избытка утреннего эля, то ли из-за отсутствия интереса к жизни, которую он вёл, Лилли не могла понять — обладали броским оттенком серебристо-серого. Она понимала, почему мать так мечтательно отзывалась об этом мужчине.
- Моя мать вручила это мне вместе с именем. Она сказала разыскать вас и рассказать всё, если когда-нибудь я окажусь в большой нужде. Так и случилось, но можете поверить — я совсем этого не хотела.
- Ты сказала, что тебя зовут Лилли, - припомнил он. - Прости, но я не вижу, что здесь важного.
- Помните место под названием «Сад Дриады»? Была такая таверна в Портовом квартале, она давно закрылась. Там все девушки носили имена цветов. Бархатец, Фиалка, Роза. Мою мать звали Незабудкой. Её волосы были такого же цвета, как и у меня, если это поможет.
Узнавание зажглось в глазах мужчины, а затем — искреннее сожаление. Он впервые пристально посмотрел на девушку.