— Кингсли!
Он вздрогнул и поднял на неё глаза.
— Откуда ты узнала?
— Не важно.
— Я надеялся, ты не узнаешь, — вздохнул он. — Было бы проще.
Эти слова Гермиона пропустила мимо ушей и резко спросила:
— Что мы будем делать?
Он улыбнулся очень грустно, опустив углы губ.
— Ничего, Гермиона. Мы не будем делать ничего.
В первое мгновение она не поняла его слов, и только потом их смысл дошел до неё. Они не будут делать ничего, в том числе и для реализации сегодняшнего плана. Невыразимцы уже получили приказ оставить посты. Шерлок Холмс, лишний свидетель, знающий о магии и не подверженный «Обливиэйту», просто умрёт, а Брука найти не так-то просто — Аврорат не сумел этого сделать за восемь лет.
Не сходилось.
— Я возьму на себя всю ответственность. Уйду в отставку.
Не сходилось всё равно! Можно было отменить план, но тогда начнётся конфликт с британским правительством во главе с Майкрофтом Холмсом, который ни за что не простит гибели младшего брата и сделает всё, что в его силах, чтобы уничтожить магическую Британию. Как быстро на него выйдут проверяющие из МКМ? После того, как Кингсли пройдет добровольный допрос с Сывороткой правды под наблюдением Вагнера, к Майкрофту Холмсу обязательно придут, чтобы, в зависимости от того, что он знает, стереть ему память или устранить.
Едва Гермиона подумала об этом, как дверь распахнулась, и на порог влетел растрепанный Тони Голдстейн. — Министр, вызывали?
Кажется, на секунду Кингсли смутился, а потом бодро сказал:
— Да, Тони, заходи! Спасибо, что откликнулся. — Привет, Тони, — помертвевшим, чужим голосом сказала Гермиона.
Теперь всё сошлось. Чтобы обезопасить всех волшебников, включённых в программу внедрения магии в маггловский мир, нужно просто стереть память тому, кто знает о ней слишком многое. Майкрофту сотрут память не специалисты МКМ, а люди Кингсли — собственно, Тони Голдстейн. Ему аккуратно подотрут все воспоминания, связанные с Бруком, космической программой, а ещё с ней, Гермионой — потому что именно она вела те проекты, которые находились за гранью дозволенного.
Профессор Вагнер понятия не имел, что происходило в магической Британии, иначе не дал бы совета не усугублять положение. Усугубить его было невозможно. — Гермиона, — начал Кингсли, — ты должна понять… — Я понимаю, — ответила она резко. — Я всё понимаю, кроме того, что ты собираешься поручать это дело болвану вроде Голдстейна. Тони рядом охнул — и Гермиона почувствовала нечто вроде шевеления совести, но очень ненадолго. Нужно было держать лицо и не дать дрогнуть ни единому мускулу. — Я сама сотру Холмсу воспоминания обо всём лишнем, — продолжила она.
Кингсли категорически ответил: — Нет. Гермиона, я знаю тебя, и не подпущу к Холмсу. Твое гриффиндорство в этом случае недопустимо.
Гермиона позволила губам сжаться в тонкую линию и прошипела: — На кону благополучие моих друзей. Книга о Гарри. Первым пострадает он. За ним — Джинни, Луна, я знаю, что она давно у тебя в невыразимцах… Неужели ты думаешь, что я способна, — она сглотнула слёзы, которые безо всякого притворства встали в горле, — пожертвовать ими ради двух малознакомых мне людей? Мне жаль младшего Холмса, но… — слёзы уже душили, — но я давно научилась выбирать из двух зол. Что до старшего — то ему ничего не грозит. Только удаление лишних воспоминаний.
Кингсли покачал головой:
— Пойдёт Тони.
Гермиона встретилась с министром взглядом и зло спросила: — Что ваш Тони сделает? Выжжет ему мозги? Ваши недоучки из отдела обливиации только на это и способны. И это при работе с мозгами посредственными. В мозги старшего Холмса даже мне будет сложно влезть, а Тони…
Она видела краем глаза выражение его лица, видела обиженную гримасу, но сейчас ей не было до него никакого дела. — Хочешь — отправь со мной отряд авроров, пусть контролируют, — закончила она, — но дай сделать дело нормально, — а потом прибавила уже тише, спокойнее, мягче и почти жалобно: — Кингсли, всё-таки я работала с ним несколько лет. Качественный «Обливиэйт» — это то, чего он заслужил.
Кингсли задумался, лоб прорезала вертикальная морщина. Он колебался, очевидно, а Гермиона боялась выдохнуть, чтобы не сбить его с мысли.
Наконец, он проговорил: — Пожалуйста, не делай глупостей. С тобой пойдёт Тони. И… сделайте это сейчас.
Никаких глупостей — это она могла гарантировать. Только то, что нужно.
Вместе с молчаливым Тони они вышли из Министерства, и Гермиона протянула приятелю (наверное, уже бывшему) руку. Он колебался, прежде чем принять её.