Она задумалась, не спросить ли про Рудольфа, но отказалась от этой мысли: всё равно она не знала, о чём спрашивать. — Он… — она прикусила губу, — на сколько лет он вас старше?
На семь — она помнила из досье. — На шесть с тремя четвертями, — последовал ответ. — Он заботится о вас?
Вопрос ещё не был произнесён до конца, но Гермиона уже ощутила, насколько неверным он был. До сих пор достаточно спокойный, разве что немного волнующийся Шерлок крутанулся на каблуках и рявкнул: — Ему плевать, — и прибавил спокойно: — Так что можете не пытаться повесить на него ответственность за меня. Спокойной ночи.
Не дожидаясь ответа, он прошёл в смежную комнату и громыхнул дверью. — Я бы хотела, чтобы эта ситуация разрешилась удачно и без потерь, мистер Холмс, — сказала Гермиона в пустоту и вышла из камеры.
Аврор уже почти закрыл за ней дверь, когда изнутри раздалось:
— Маловероятно.
За то время, что Гермиона общалась с младшим Холмсом — в общем-то, безрезультатно, — Кингсли составил примерную схему предстоящей беседы с его братом. — Может, пойдёшь ты? — спросила Гермиона, изучив длинный пергаментный свиток, исписанный широким твёрдым почерком Министра. — Я сильно сомневаюсь, что действительно смогу это сделать… — Не стоит светить лишних людей. И — нет, оборотное зелье даже не предлагай, эта беседа не на час. Гермиона… — он чуть прищурил небольшие чёрные глаза, плотно сжал губы, и Гермионе стало не по себе — словно она в чём-то виновата, — ты уже в этом деле. И ты сама решила попытаться разрешить ситуацию так, чтобы не пострадали невиновные люди.
Гермиона сглотнула, вспомнив один из озвученных ранее планов Кингсли: взять Шерлока под «Империус», заставить играть полную потерю памяти и сдать в таком виде заботливому дяде, как намёк на то, что волшебников злить не стоит. Или же действительно жёсткими зельями выжечь парню сознание — даже очень сильный блок не помешает. — Как минимум один пострадает, — заметила она, но без дрожи в голосе. — Я сказал — невиновные. А Рудольфа Холмса я к таковым однозначно не отношу, — Кингсли тяжело поднялся из-за стола. — Советую пойти и немного поспать. Завтра обсудим всё ещё раз — подумай, какие вопросы для тебя не ясны. И… — он задумался, потом добавил: — Я пошлю завтра ребят проследить, чтобы твоего отца отпустили. Будет плохо, если ты будешь думать о нём, а не о работе.
Ещё до того, как Гермиона успела ответить «спасибо», Кингсли скрылся в зелёном пламени.
Она же ещё почти час читала составленный план, пытаясь понять, каким образом она — в сущности, девчонка с вечно растрёпанными волосами, состриженными под корень ногтями и сомнительной уверенностью в себе, — сумеет оказать моральное давление на Майкрофта Холмса, человека с ледяными глазами, взгляд которого похож на дыхание дементора.
Наконец, поняв, что уже несколько минут бездумно смотрит в одну точку, она собрала бумаги, заперла документы в сейф, открывающийся только ей, и вернулась домой.
Вопреки её ожиданиям, в квартире не было темно — в гостиной горел свет, возле окна сидел, листая журнал, встрёпанный Рон. Услышав её, он тут же отбросил журнал в сторону, подскочил и сделал было шаг, чтобы обнять, но остановился и сказал: — Ты, наверное, жутко голодная?
Гермиона рассмеялась и кивнула — действительно, после чая у мамы дома она ничего не ела и не пила, а время шло к пяти утра.
Рон всё-таки обнял её, потом, подумав, подхватил на руки и понёс на кухню, где под едва заметными куполами чар стояли небольшие тарелки с едой. — Был у миссис Уизли? — уточнила Гермиона. — Ага, — Рон аккуратно сгрузил её на стул, снял чары и пододвинул к Гермионе тарелку с мясным рагу. — Настроил ей радио на новом приёмнике, а она попыталась загрузить в меня всё содержимое погреба. Едва сбежал. — Впервые слышу, чтобы ты отказывался от еды, — хмыкнула Гермиона, отдавая должное кулинарным талантам миссис Уизли. — Даже я не могу есть в таких количествах, — ответил Рон, потом нахмурился и спросил: — Это ведь не в хорьке и его семействе дело, да?
Гермиона редко рассказывала ему о своей работе — интересные дела обычно шли под грифом «Секретно», а пересказывать историю про то, как парень испугался маггловского автобуса и начал швыряться заклятьями в центре Кардиффа, не слишком хотелось. Но Рон отлично умудрялся угадывать, что и в какой момент её волнует — точно как сейчас. — Не в них, — рассеянно ответила она. — Рон, как думаешь, я могу быть угрожающей? — Можешь. Если выпьешь оборотку с волосом Беллатрисы Лестрейндж, — Гермиона едва не запустила в него салфеткой и закашлялась. — Дурацкая шутка. — Ну, прости. Других вариантов не вижу. Хотя… Знаешь, тогда, на первом курсе, помнишь, как ты Невилла заколдовала? — Рон на всякий случай отодвинулся на стуле подальше. — Вот тогда ты была офигенно угрожающей. И… — он осёкся, — в общем, когда едва не избила меня в лесу. Знаешь, я передумал. Можешь.