Назовем этих сфинксов радиосфинксами (этот термин не хуже распространенного в литературе «радиационные химеры»). Радиосфинксам так же, как и описанным ранее, можно пересаживать другие донорские ткани, в том числе и кожу. Трансплантации проходят успешно, требуя, как и в предыдущих случаях, сугубой специфичности. Приживает кожа только тех доноров, у которых брали костный мозг. На сфинксе, составленном из облученной мыши линии C57BL и костного мозга мыши линии А, приживает только кожа мышей А-линии. Трансплантаты других линий отторгаются. Так же и в случае гетерологического радиосфинкса, составленного из мыши и костного мозга от крыс линии Вистар. Приживает кожа только от крыс этой линии.
Создавать сфинксов во взрослом состоянии можно и с помощью специальных химических веществ — иммунодепрессоров. Эти препараты вызывают депрессию, то есть угнетение иммунитета. О них подробно будет рассказано в главе «Иммунология — хирургии». Здесь необходимо подчеркнуть только самое главное — эти препараты очень токсичны. Для того чтобы вызвать полное подавление выработки антител, необходимо назначить почти смертельные дозы. Это объясняется тем, что современные иммунодепрессоры еще очень неспецифичны. Подавляя антителогенез, они попутно подавляют и другие важные для жизни функции организма, например кроветворение. А без постоянного — ежедневного и ежечасного — обновления крови жить нельзя.
Отсутствие строго специфических препаратов, выключающих только антителогенез (то есть рождение антител), не затрагивая других важных функций, объясняется тем, что механизм выработки антител до сих пор является тайной. Никто не знает, каким образом клетка, вступив в контакт с чужеродным белком, начинает строить молекулу направленного против этого белка антитела. Но время придет. Химиотерапия поставит на полку своего арсенала ампулы с веществом, избирательно останавливающим выработку антител. И может быть, тогда барьер несовместимости тканей будет окончательно ликвидирован, будет открыта дорога хирургии будущего.
Но надо сказать, что борьба с рождением антител чревата отрицательными сторонами. Лишая организм антител, мы обезоруживаем его. Если попадет какой-нибудь болезнетворный, или, как говорят медики, патогенный, микроб, организм этот окажется в тяжелом положении.
Уже говорилось о том, что наука много фантастичнее самых бурных и неуемных взрывов нашего воображения. Посмотрим.
Известный английский писатель-фантаст и популяризатор науки Артур Кларк в своей книге «Черты будущего» приводит таблицу прогресса в ближайшие 150 лет. Как ему представляется на основании сегодняшних успехов эволюции науки будущего. Пока он пишет о прогрессе XX века — более или менее легко говорить «посмотрим». А вот дальше! Так хочется посмотреть!
К сожалению, он считает, что бессмертие, да и то относительное, можно ожидать лишь к 90-м годам XXI столетия.
Посмотрим…
А пока приходится довольствоваться лишь весьма скромными успехами. Успехами, показывающими, что с помощью введения взрослым животным некоторых химических веществ можно получить состояние иммунологической неотвечаемости, можно добиться приживления чужих клеток кроветворных тканей и, следовательно, получить животных-сфинксов.
Ингибитор — вещество, подавляющее действие чего-либо. Ингибитор антителогенеза — вещество, подавляющее рождение антител.
Среди ингибиторов антителогенеза, с помощью которых могут быть созданы сфинксы, на первое место следует поставить имуран, циклофосфамид, аметаптерин, 6-меркаптопурин и некоторые другие пуриновые производные. Второе место занимают гормоны коры надпочечников и прежде всего кортизон. Их действие слабее, чем имурана или 6-меркаптопурина, но в сочетании с ними или совместно с облучением они облегчают приживление чужеродной кроветворной ткани.
Нет нужды повторять свойства сфинксов, получаемых с помощью химических веществ. Химиосфинксы ничем принципиально не отличаются от радиосфинксов.
— Вы рассказали, — скажет читатель, — о том, как создавать сфинксов, когда и какие клетки им надо ввести. Вы рассказали, что искусственно созданные животные-сфинксы состоят из клеток и тканей разных линий, пород и даже видов животных. Все это очень хорошо. Но ничего этого не видно. Мышь остается мышью, курица — курицей. У них не увидишь, как у мифических сфинксов, соединения туловища льва с орлиными крыльями. Каким же образом вы, иммунологи, узнаете о том, что перед вами животное-сфинкс? Нам, неиммунологам, нужны доказательства. Есть ли они у вас?