— Ты хочешь со мной… Посоревноваться? — с нескрываемым отвращением уточнила Рита, бросая на Кальтенубера косой взгляд снизу вверх. В сравнении с другими женщинами — и даже с некоторыми мужчинами — Платова никогда не выглядела миниатюрной. Её рост был выше среднего для женщины — почти сто восемьдесят сантиметров. Но рядом с двухметровым Маркусом Рита ощущала себя крохотной.
И понимала, что дело — не только в росте…
— Почему нет? — улыбался он.
Платова почувствовала острое желание взорваться сокрушительным русским матом, но с трудом сдержалась.
— Потому что ты мужчина, а я — женщина, — она демонстративно начала загибать пальцы на руке, — ты плаваешь баттерфляем, а я — брассом. У нас… Разные весовые категории, в конце концов!
Маркус едва сдерживал смех, наблюдая за очаровательной спортсменкой.
— Брасс? — уточнил он, сощурившись от лучей солнца, становившегося всё более горячим и назойливым. — Ты — пловчиха?
«Была когда-то» — мысленно ответила Платова, не зная, чего сейчас хочется больше — настучать по голове себе — за то, что проговорилась про плавание, или Маркусу, чтобы наверняка отстал. Первый вариант отпадал в виду необходимости всё же добраться до Олимпийской деревни, что будет сделать значительно труднее в случае пары гематом, второй же привел бы к международному скандалу и следственным мероприятиям. Допустить расследования было никак нельзя — в таком случае Маркус узнает её настоящее имя!..
Если, конечно, останется в живых.
— Мы слишком разные, — строго подытожила Платова.
— Но вчера мне показалось, что при этом мы отлично друг другу подходим, — спокойно и до неприличия уверено заявил он, парой слов разрушив крепость, усердно, но суетливо возводимую Ритой между ними. На мгновение она даже растерялась, позволяя своим скомканным мыслям отразиться на лице.
— Маркус Кальтенубер! Подождите, пожалуйста! — восторженно раздалось сбоку, вынуждая и Риту, и упомянутого чемпиона обернуться в сторону отеля, из которого вышли несколько человек, направляясь в их сторону. Воспользовавшись хорошим воспитанием Маркуса, не позволявшего послать поклонников, Рита бросилась к остановке общественного транспорта. Платова бегала неплохо, но последствия вчерашнего злоупотребления коктейлями дали о себе знать неприятным головокружением. Но ни оно, ни боль, пронзающая колени, не стали препятствием для опытной спортсменки.
Ни с кем не посоветовавшись, Платова запрыгнула в первый попавшийся автобус. Как только его тугие двери захлопнулись, Рита победно улыбнулась, бросая взгляд на водителя. Вот только и он, и все остальные пассажиры — одетые в темно-фиолетовые спецовки — восторга Платовой не разделяли. С легким недоумением они пристально разглядывали спортсменку, с губ которой плавно стекала улыбка.
Несколько следующих минут Рита, старательно борясь с головной болью, пыталась вспомнить хотя бы несколько слов на английском, чтобы объяснить пассажирам, кто она и куда хочет добраться.
— I… Sportsman, — с большими драматическими паузами и грамматическими ошибками выдала Платова. — Soviet Union, — добавила позднее, указав ладонью на соответствующую аббревиатуру на своей олимпийке.
Десяток корейцев, направляющихся на завод, дружно кивнули, наблюдая за представлением.
— Какой идиотизм! — сокрушительно выругалась она, когда один из мужчин уступил ей место. Но всё же села, потому что так было удобнее копаться в рюкзаке, в одном из внешних карманов которого была спрятана спасительная брошюра от Международного олимпийского комитета, выданный вместе с аккредитацией. — I… Olympic Village! — воскликнула она, найдя это словосочетание на небольших ярких страницах брошюры, и мысленно принялась проклинать судьбу за то, что единственный иностранный язык, который она знала — немецкий, совершенно не мог помочь в сложившейся ситуации.
Но мог бы помочь один совершенно очаровательный немец.
Если бы Рита не убежала от него.
— I… Go… Olympic Village! — с экспрессией, будто это способствовало коммуникации, повторила Платова, вскакивая с заботливо предоставленного ей места. Она пристально посмотрела в окно, замечая, как жилые районы Сеула начинают сменяться промышленными зонами. — Чёрт побери! — выругалась, догадываясь, что автобус вряд ли отвезет её в Олимпийскую деревню.
Платова обвела присутствующих потерянным взглядом, посмотрела на маленькие наручные часы, понимая, что уже почти полдень, а ночью — самолет в Москву. Заметив её эмоции, один из мужчин поднялся с места и, подойдя к водителю, о чем-то его попросил. Рита задержала дыхание, внимательно слушая их разговор, будто что-то могла понять в беглой корейской речи.