Появилась на пороге кухни в тот момент, когда Константинов заканчивал накрывать завтрак. Теперь ему скрывать было нечего. Да, он в своей квартире. И вел себя здесь вполне по-хозяйски.
— Как спали? — поинтересовался он, наполняя чашки крепким, ароматным кофе.
Впрочем, вопрос был излишен. Всё, как говорится — на лице. Практически не спала. Принимала сложное для себя решение… Очень сложное и, в какой-то степени, даже ответственное, можно сказать — судьбоносное. Задремала под утро и… проспала. Подскочила буквально минут за двадцать до появления на пороге квартиры Константинова.
— Если скажу — отлично, не поверите, — обронила она, присаживаясь к столу.
Даже легкий макияж не мог исправить ситуацию. Давно не выглядела столь плачевно. Да еще — в обществе человека, который… А что — который… Всего лишь… нравился?.. Нравился. Нет, не только нравился. Успела к нему привыкнуть, впустить в душу. А это — самое страшное. Теперь, знала точно, вытравить будет практически невозможно…
— Совершенно верно, — подтвердил озвученное предположение, подвигая к ней тарелочку с сырниками. К творогу, по всей видимости, был слегка неравнодушен. — Это из-за выходки Димы? — присаживаясь с другой стороны стола, спросил он осторожно. — Рита, здесь и я где-то был не совсем прав. Мне, действительно, следовало предупредить его. Мысли допустить не мог, что парень окажется в Москве. Дайте ему время. Поверьте, он отличный парень.
Выходку сына не оправдывал. Не пытался его защитить. Просто… констатировал очевидное. И пытался объяснить поступок парня. Хотя она того ни в чем не обвиняла. И не потому, что была готова молча «проглотить» нанесенное… оскорбление. Детальный анализ, проведенный минувшей ночью, вырисовывал другую картину. Да, слова Константинова-младшего задели и сильно, здесь спорить не собиралась. Только и с отцом проблема была, о которой, пока, не знала, как заговорить.
— А я, наверно, на его месте повела бы себя так же, — призналась Рита совершенно неожиданно для Константинова. — Приехал к отцу. Возможно, действительно, поговорить о чем-то важном. А в квартире какая-то девица. Тем более, если, как вы говорите, никогда не афишировали свои связи с женщинами. А тут вдруг — на тебе. Хорошо еще, хоть только девкой назвал. Мог и более откровенное словцо подобрать. И, честно скажу, ждала именно то. Боялась, что, если прозвучит вслух, вы не сдержитесь.
Подобной выдержки от Константинова-старшего не ожидала. Это какой самоконтроль должен быть, чтобы сохранить лицо и не сорваться.
— Рита, только честно, вы из-за слов моего умника задались целью меня спровоцировать? — поинтересовался он, при этом задержав на ней очень пристальный взгляд.
О какой провокации сейчас зашел разговор?.. Рита, поглубже вдохнув, на мгновение задержала дыхание. На ней сегодня — плотно облегающие джинсы и… достаточно соблазнительная блузка. Сама не понимала, на кой черт тащила ту в Москву. Ведь, на самом деле, надевать не собиралась. А вот сегодня…
— А вас так легко спровоцировать? — прозвучал неожиданно её встречный вопрос.
Разговор получался достаточно «интересный». И далеко не безопасный. Оба балансировали на острие ножа. Одно неосторожное слово… Она обидится и, он в том был уверен на двести процентов, снова спрячется в свою ракушку, в свой домик. Снова станет колючим ежиком, которого с таким трудом из неё почти получилось вытащить.
— Если бы я хотел интрижку на одну ночь, — откинувшись на спинку стула, с расстановкой заговорил Константинов, — Если бы приглашал вас сюда с этой целью, поверьте, вчера не ушел бы. И, уж простите за откровенность, приложил бы максимум усилий, чтобы подвести вас к тому, для чего приглашал. Причем — не в последний день вашего присутствия в Москве. Но я, действительно, не хочу торопить события. В первую очередь, хочу для вас стать другом, которому можно доверять. И срываться, подобно восемнадцатилетнему юнцу, не собираюсь. Поверьте, достаточно взрослый мальчик, способный прекрасно себя контролировать.
Говорил спокойно, почти без эмоций. Хотя нет, не совсем так. Внимательно за ней наблюдал, а вот Коташова всё свое внимание сосредоточила на завтраке. Неосторожный собственный вопрос вывел на разговор, от которого чувствовала некоторую неловкость. И вряд ли Константинов этого не понимал.