На несколько мгновений задумавшись, Константинов, стянув перчатки, достал телефон. Пролистал галерею. Еще раз внимательно посмотрев на молодую женщину, протянул свой телефон, со словами:
— Вот он.
На неё смотрел мальчишка… Темненький, как и отец. И улыбка… Фирменная «константиновская» улыбка, которую ни с кем не спутаешь. У старшего она немного другая. Более серьезная, что ли… Хотя тоже с «налётом» от Константинова.
— Как под копирку… — тихо проговорила она, рассматривая фотографию.
Хотя, что там рассматривать, лично он понять не мог. А вот сравнение с ним… потешило мужское самолюбие! Не смотря на медицинское подтверждение отцовства, сомнения оставались. Даже схожесть мальчонки со старшим братом не вселяла полной уверенности в кровном родстве.
— Уверены?
С долей сомнения прозвучавший вопрос вызвал неподдельное недоумение Коташовой. И это еще её называют вечно сомневающейся??!
— Да у него одна только улыбка чего стоит. Ваша улыбка, Алексей, — и сама невольно улыбнулась, возвращая телефон. — И глаза ваши. Ваш, к бабке не ходи. Я не влезу очень сильно не в свое дело, если спрошу, почему сразу не решили его забрать, а все так усложнили? Ведь правильно высказываются предположения, что вы просто немного отступили…
Ещё один крайне неосторожный вопрос. Появилось непреодолимое желание проверить её карманы на предмет каких-нибудь незаметных для глаз записывающих устройств. Вопросы касались тех моментов личной жизни, которые лично он всеми силами стремился скрыть!
— Я не привык… — уже заговорив, резко смолк. Задумавшись, сверля её изучающе-настороженным взглядом, в истерию всё же решил не впадать. — В общем, там проблема с женой, — обронил он уклончиво. — Не хочу, чтобы до пацана однажды дошло. Не прощают мальчишки подобного матерям. По крайней мере, я бы точно не простил.
И ему эта тема была неприятна. Лезть в душу людям не привыкла. Да и… Странно, но почему-то была уверенность, что, если у них дойдет до достаточно серьезных отношений, сам расскажет. Возможно, и не всё, но расскажет…
— Тогда ответьте на другой вопрос, — попросила она и, не обращая внимания на то, как вновь сменился в лице, определенно не зная, что от неё ждать на этот раз, закончила, — Как вы попали на этот теплоход?
— В смысле: как? — не понял Константинов, и вопрос прозвучал вполне искренне, не наигранно. — По билету, как и вы. Рита, вы сейчас…
— Алексей, если вы не заметили, мы на палубе одни, — не смотря на его попытку уйти от разговора, Рита спокойно продолжала, — Играете вы отлично, но иногда переигрываете. У меня спросили кюар-код. И у меня он — есть. У вас нет кода и, как понимаю, справки…. Отпускать меня одну в плаванье вы изначально не планировали. Как вы попали на теплоход? Мне, правда, просто интересно. Ведь если вдруг проверка, влетите вы, пострадает капитан. Да много кто прицепом пойдет. Не думали об этом, когда…
— Так, а вот сейчас женскую логику отключайте, — попросил Константинов, сдерживая полуулыбку. — Отключайте, пока вы меня во взяточничестве не обвинили. Взятки никогда не давал и, надеюсь, не придется. Мне как-то есть, куда деньги вкладывать. Скажем так, это особый теплоход, на который у меня есть доступ. Большего вам знать не надо. Мы прошли по билетам. На сегодняшний день справка у меня тоже есть. Так что всё законно. Давайте, я вас лучше сфотографирую, сейчас будут красивые виды, — предложил он, уводя обоих от опасного разговора.
Да, на палубе никого не было. Услышать их не могли. Но обсуждать свои возможности, в связи с ковидными ограничениями, был не готов. Да и теплоход — не ресторан, по которым рейды устраивались кратно чаще для «отлова» безответственных владельцев и посетителей. Туда он и не планировал. Пока.
2
Москва. Полтора часа речной прогулки пролетели незаметно. Даже не смотря на сравнительно сложное общение. Впрочем, о слишком личном говорить обоим было непросто. И Рита в какой-то момент даже посочувствовала Константинову. Нет, не в слух. Вот тут вовремя сработал ступор. Мужская гордость не должна быть задета. Даже случайно. Просто… вдруг поняла, на сколько сложно с ней! Открытие — которого не ждала! По сути, у обоих — прошлое, о котором страшно, а где-то — неудобно, неловко вспоминать. Но и жить с этим дальше, при этом пытаясь строить новые, нормальные отношения не то что, не просто — невозможно!