— Я не прячусь, — улыбнулся Свердлов. — Я жду, когда закончится дождь, и тогда я пойду купаться. Ну, а насчет того, жалею ли я... — Он пожал плечами, а потом сжал ее в объятиях. — Я человек русский, а мы верим в судьбу. В общем-то мы ее и придумали, как волшебные сказки. Очень удобно, если что-нибудь не получилось, ты никогда не виноват. Судьба. Мало радости уехать и жить рядом с мистером Лодером, но еще меньше удовольствия сидеть сейчас на Лубянке. Очень многим из тех, с кем я работал, не повезет так, как повезло мне. Когда ты приедешь в Англию? Через месяц? Нильсону хватит месяца, чтобы подобрать себе новую секретаршу.
— Федор. Я не собираюсь приезжать. Ты же знаешь. Хватит шутить. Хотела бы я услышать что-нибудь от Лодера. Он обещал в субботу вечером. Почему нам ничего не сообщают?
— Сообщат, — успокоил ее Свердлов. — А я готов. То, что я обещал, в моем чемодане наверху.
— Это то досье, о котором ты говорил, — сказала она. — Синий. Я помню, ты спрашивал меня об этом в тот вечер, когда мы беседовали с Меменовым. Настоящий синий. Думаю, ты прав, это может быть англичанин, и к тому же с очень извращенным чувством юмора. Ты куда это собрался?
— Дождь кончился, — заметил Свердлов. — Поднимусь побриться, потом мы пойдем поплаваем в бассейне и я покажу тебе, как заниматься любовью в воде. Не говори, что я не должен идти в бассейн или что Лодер велел сидеть взаперти. Вот буду в Англии, он может обращаться со мной, как с пленником. Но только тогда.
Он поднялся наверх так быстро, что Джуди не успела открыть рта и возразить. Потом зазвонил телефон:
— Миссис Ферроу?
— Да. Кто говорит? — Наверху зашумел душ, она слышала, как зашелестела вода и как запел Свердлов, которого природа начисто лишила слуха.
— На самолете, вылетающем сегодня в семь тридцать, есть место, скажите своему другу, чтобы он был готов в шесть. Мы приедем и отвезем его в аэропорт.
— Слава тебе, господи, — с жаром произнесла Джуди. — А я уже начала думать, что-нибудь случилось. Послушайте, он не хочет сидеть в бунгало. Я не могу с ним сладить, он не хочет — и все тут. Через несколько минут он собирается поплавать в бассейне.
На другом конце замолчали. Голос, который говорил с ней, стал приглушенным: трубку закрыли рукой и говорили с кем-то еще.
— Вы объяснили ему эту часть инструкций?
— Да, — подтвердила она. — Я все ему сказала, как было велено. Но он и вчера вечером не стал слушать. Он спустится через несколько минут. Вот черт, солнце выходит...
— Ладно, миссис Ферроу. Не беспокойтесь. Мы за ним приглядим. — Голос был интеллигентный, звучал молодо, в нем слышалась командная нотка.
Она отошла от телефона и посмотрела в сторону пляжа. Он потемнел от дождя и был весь изрыт водяными потоками, но сквозь облака пробивалось солнце и казалось горящим драгоценным камнем на клочке голубого неба. По кромке воды шли три человека, они перекидывали от одного к другому пляжный мяч. Джуди отвернулась. Душа больше не было слышно, прекратилось и пение. Она вздохнула с облегчением: с самолетом все в порядке, люди Лодера неподалеку, ждать осталось всего каких-нибудь шесть часов, и тогда он будет в полной безопасности.
Она поднялась и постучала в дверь ванной.
— Был телефонный звонок, — сообщила она. — Все готово. За тобой заедут в шесть и отвезут в аэропорт. — Вдруг она прислонилась к двери, силы оставили ее. — Я была в состоянии шока... Я так боялась за тебя. Слава богу, скоро это закончится.
— Мы сейчас отлично пообедаем, — через дверь крикнул Свердлов. В голосе слышалось облегчение. Такое же, как у Джуди. — Выпьем шампанского. Быстренько собирайся и приходи вниз. Душенька, ты вела себя храбро, как никто.
Дверь внезапно отворилась, из нее высунулась рука, с нее капала вода.
Джуди схватила ее, и секунду они пожимали друг другу руки. Оба молчали. Из всех ее воспоминаний, которые она потом перебирала в голове, это было самое щемящее.
Она вошла в свою комнату, закрыла дверь и села на кровать. Она слышала, как Свердлов, покинув ванну, сошел вниз по лестнице. Усилием воли она заставила себя переодеться в купальник. Через несколько часов он будет в самолете на пути в Англию. Люди Лодера рядом и ведут наблюдение. Свердлов был прав, все ее страхи преувеличены и напрасны. Нет абсолютно никаких причин, чтобы в тот самый момент, когда опасность уже позади, эти страхи неожиданно возобновились, и с такой слепой силой.
За стенами бунгало ветер изо всех сил трепал деревья, вспенивал поверхность моря, в небе сияло солнце, несколько купальщиков осмелились войти в воду у самого берега. Стоявшая на якоре в море яхточка подпрыгивала на волнах. Когда Свердлов спустился по лестнице, раздвижная дверь под воздействием вибрации съехала по алюминиевому рельсу, и в образовавшуюся щель протиснулся ветер. Дверь отодвинулась еще на два-три дюйма, и под собственным весом по инерции продолжала скользить, расширяя щель.
На пляже напротив бунгало трое продолжали играть в мячик, и фигура Свердлова хорошо просматривалась с берега, когда он пересекал комнату, спустившись с лестницы. Всего мгновение, потому что расположенная на первом этаже гостиная не была видна с улицы.
Дверь перестала двигаться. Она открылась примерно на фут. Пляжный мяч попал в руки одного из играющих, он уронил его на песок. Они образовывали треугольник, и этот человек стоял в его вершине. Он широко расставил ноги, голову немного закинул назад. У него была отличная фигура атлета, мощный мускулистый торс, но волосы совсем седые и коротко подстриженные. Внезапно он замахнулся рукой, и все тело подалось вперед вслед за брошенным предметом — что-то небольшое и тяжелое пролетело двадцать футов, отделявших пляж от бунгало, и исчезло в узкой щели между стеклянной дверью и косяком.
Джуди была у двери ванной, когда вдруг услышала треск, похожий на треск фейерверка. Комната внизу, казалось, растворилась в слепящем желтом пламени. За треском последовала вспышка совершенно неземного огня, окруженного клубами дыма и неимоверным жаром, словно в комнате под ней началось извержение вулкана. Она упала на спину, разорвав окружавшую тишину своим криком прежде, чем победный рев всепоглощающего огня подмял под себя все другие звуки.
У Фергуса Стефенсона давно уже сложилась привычка перед уходом на работу прочитывать все американские и английские газеты. Он завтракал у себя в кабинете, очень скромно: хрустящие хлебцы, мармелад и чай. За едой он начинал с английских газет, с которыми легко управляться одной рукой, затем переходил к толстым американским. Читал он быстро, но не пропускал ни одного, даже самого незначительного, сообщения, которое бы относилось к политическим, экономическим или социальным проблемам и событиям в мире. В разделе «Иностранные новости» был удобно расположен параграф под выделенным жирным шрифтом заголовком:
«Советский гражданин сгорел заживо в отеле».
Стефенсон поставил чашку с чаем обратно на поднос. Сообщение не отличалось пространностью: на этот момент известны только некоторые подробности. Заметка излагала факты в том виде, как они были установлены на месте. Русский турист, зарегистрировавшийся под именем Ф. Г. Свердлова, стал жертвой вспыхнувшего пожара в бунгало отеля «Прибрежный», на западном берегу Барбадоса. Удалось спасти англичанку, проживающую в Нью-Йорке, она доставлена в госпиталь на острове. Миссис Ферроу.
Причины пожара не установлены, но предполагают, что виной тому короткое замыкание. Бунгало сгорело дотла, серьезно пострадали соседние здания. И больше ничего. Стефенсон посмотрел на дату. Трехдневной давности. Какой-то русский турист. Ф. Г. Свердлов. Его уведомление не опоздало. Он обвел параграф карандашом. Его секретарша просматривала все газеты в офисе и вырезала помеченные им материалы для досье. Он пожалел Джуди Ферроу, и надеялся, что она пострадала не слишком серьезно. Незадолго до полудня он позвонил Лодеру и пригласил на ленч.
Они встретились в маленьком ресторанчике. Сюда не заходили дипломаты, но зато собирались многие ведущие журналисты города. Фергус перекинулся ничего не значащими фразами с несколькими из них, обращаясь к каждому по имени. Он никогда не упускал случая продемонстрировать им открытость, старался быть приятным. Его очень любили представители прессы.