Теперь, полтора года спустя, между ними продолжались те же отношения.
— Что ты здесь делаешь? — резко спросил он. — Я, кажется, сказал тебе, что мы должны изображать, будто совсем не знакомы.
Тамара пожала плечами.
— А кто вас видит? И мне стало так одиноко. Этот противный человек с сигарой дал мне что-то снотворное. Скажи: ты рад меня видеть?
— Ты же знаешь, что рад.
Как всегда, когда она была чем-то обеспокоена или возбуждена, ее легкий акцент становился заметнее.
— Тогда поцелуй меня.
Реннер легко поцеловал ее.
— Так-то лучше, намного лучше. — Тамара откинулась назад. — Я ничего не испортила, все сделала как надо, Курт?
— Нет, абсолютно ничего, — уверил Реннер. — Если не считать инцидента с машиной, ты ухитрилась сделать все так, как полагалось по сценарию.
— Я рада, — устало произнесла Тамара. Снотворное начало действовать. — Я сделала все так, как ты сказал. Ты просил, чтобы я оказалась здесь к полуночи. Поэтому, когда я узнала, что автобус уже ушел, то приняла предложение поехать с тем человеком.
Ее глаза закрылись, она не поднимала век и вся дрожала.
Реннер поцеловал ее.
— Не будем сейчас об этом… Я хочу, чтобы ты поспала.
Тамара открыла глаза и похлопала его по щеке.
— Нет, поразвлекай меня. Курт, я хочу поговорить с тобой. — Она подыскивала нужные слова на английском, чтобы выразить свои мысли. — Я хочу освободиться от всего, хочу выговориться.
— О’кей. Я слушаю тебя.
— Этот ужасный человек умер?
— Несомненно.
— Хорошо, я даже рада. — Ее торчащие груди заколыхались от негодования. — Он хотел, чтобы я ему кое-что сделала и сам хотел сделать кое-что со мной.
Реннер вытащил пробку из бутылки и выпил прямо из горлышка.
— Могу себе представить.
В некотором роде Тамара была непредсказуема. Редкое сочетание наивности и обывательской мудрости, необычной для ее возраста. Он никогда не мог предвидеть, как она поведет себя в той или иной ситуации, за исключением, конечно, секса. И это придавало девушке своеобразное очарование.
В ее голосе теперь ощущалось какое-то напряжение*и в то же время смущение, словно у восьмилетней девочки, пытающейся объяснить учителю, почему она опоздала в школу.
— Верь мне, Курт. Я никогда не изменяла тебе. Если бы я знала, что тебе придется рисковать жизнью, спасая меня… Этот старый дурак пришел в такое возбуждение, что не справился с управлением. — Она пыталась освободиться от воспоминаний. — Я сказала, чтобы он остановился у края дороги и я сделаю все, что он захочет.
— Понимаю.
— Дай мне, пожалуйста, сигарету.
Реннер прикурил себе и Тамаре, и она продолжала изливать душу с подрагивающей сигаретой в губах.
— Я чуть не умерла в той машине, пока ты не пришел. Мы упали на эти камни, и мои ноги повисли в пустоте, а юбка оказалась на голове. Представляешь, господь Бог смотрел на мою голую задницу! — Она подвинулась немного вбок и посмотрела вниз на пол тяжелым усталым взглядом.
— У тебя все на месте, — заверил он.
Сигарета мешала ей, и он вынул ее у нее изо рта, загасив окурок в пепельнице на столике. Тамара даже не заметила этого.
— Ты не пострадал, спасая меня, дорогой?
Всего несколько царапин, да растянутые мышцы на плече.