Тамара внимательно вглядывалась в его лицо.
— Тебя что-то смущает? Уверена, ты не хочешь, чтобы я отдалась этому человеку. Но этого не может быть по трем причинам. Ты не тот человек, который добровольно согласится делить свою любимую с другим. Ты знаешь, что я на это не пойду. Даже если сделаю это, такая маленькая сумма не поможет тебе сохранить поместье. В ту ночь, когда я не смогла пройти через это, а думала, что смогу, цена мне, как девственнице, была всего лишь пятьсот долларов. И ты позаботился обо всем этом два года назад.
Реннер продолжал смотреть в пол.
— Нет, пожалуйста, — настаивала Тамара. — Посмотри на меня, Курт! Скажи мне. Ты оттягивал все это, сколько мог? Я должна знать. /
Реннер поднялся и прошел по комнате. Затем повернулся лицом к ней.
— Хорошо, я скажу тебе. Этот парень, Келси, болен. Он не может устоять перед девушками. У него это настоящая болезнь. За последние десять лет, когда он не мог затащить их в постель, то соблазнял их,
насиловал и избивал. Всего их было двадцать или тридцать. Может, и больше. Но до сих пор он всегда как-то выкручивался.
— Каким образом? — спросила Тамара.
— Его отец — хозяин округа Муриэтта. И ни у одной девушки, ни у ее родителей, возлюбленного, брата или мужа — ни у кого недоставало храбрости противостоять его отцу и потребовать, чтобы он выложил крупную сумму за нанесенное оскорбление. А ведь они могли обратиться в суд и отправить Келси куда следует. И я подумал…
Тамара встала и посмотрела ему прямо в лицо. Ему даже показалось, что она на какое-то мгновение стала выше его ростом.
— Пожалуйста, — произнесла она сухо, — не сравнивай меня ни с кем, Курт. Будучи твоей любовницей все это время, я не осталась такой уж наивной. У тебя хватит храбрости. И, поскольку никто ничего не знает о нас, поскольку нужно сохранить мою добрую репутацию до тех пор, пока ты не будешь готов жениться на мне, для окружающих я все еше являюсь девственницей. Ты рассчитал, что, если этот парень Келси возьмет меня силой, ты, действуя, как мой сутенер…
— К чему такие слова? — перебил Реннер.
— А какое еще слово можно тут подобрать? Ты предпочитаешь какое-то другое? Ну, хорошо. Рассчитываешь, если £тот парень возьмет меня силой, ты, действуя от имени пострадавшей, можешь вытянуть кучу денег из его папаши под угрозой’отправить сына в тюрьму за изнасилование? Это ты имеешь в виду?
— Да, — сказал Реннер. — Именно это.
Тамара взяла из пачки на столе сигарету и закурила.
— Несмотря на то, что почти два года мы время от. времени состоим в интимных отношениях, мог бы ты позволить другому мужчине овладеть мной ради своей выгоды?
Реннер пытался убедить ее:
— Подумай, Тамара! Это. все, конечно, неприятно. Но неприятно также быть никем в жизни. Это ведь только один раз; Один! И ради нас обоих, ради этого поместья я должен довести это дело до конца. Если будет потеряно «Эльдорадо», я — конченый человек. Так же, как и ты. Ты хотела бы стать женой привратника в отеле?
— Понимаю, — спокойно сказала Тамара. — Для тебя самое главное — сохранить свое поместье.
— В настоящее время да.
Тамара раскурила сигарету до красного сияния, затем швырнула ее на одну из тарелок. ч
— Как ты заметил, это произойдет только один раз. Могу я теперь задать тебе вопрос? Когда мне ожидать попытки изнасилования?-
— Пока еще не знаю. Я должен все обдумать и спланировать. Как можно скорее. Но мне не хотелось бы очень спешить, пока эти репортеры и этот частный детектив, нанятый семейством Барона, околачиваются здесь..
— Кто-нибудь из них ведь может обнаружить, что мы любовники, и тогда начнутся эти бобриные игры.
— Барсучьи, — поправил ее Реннер.
— Но когда это произойдет, ты должен быть где-то рядом, чтобы ворваться.
— Да, конечно!
— Насколько далеко я могу позволить ему зайти?
— Ты должна позволить все до конца. Потом, когда мы будем готовы чинить иск, мы должны иметь доказательства, чтобы предъявить их в суде.
— Понятно, — сказала Тамара. — Но, полагаю, я должна буду звать на помощь?
— Конечно.
— Да, конечно. Какая же я глупая! Иначе как же ты узнаешь, что меня только что изнасиловали? Но я должна быть внимательной и не звать на помощь слишком рано. До тех пор, пока мистер Келси окончательно не овладеет мной. Тогда я должна буду закричать очень громко и бороться, чтобы встать на ноги и стоять у кровати, трясясь от негодования, когда ты героически ворвешься и потребуешь соответствующей компенсации за мою поруганную честь.