Бриджет смотрела из окна машины. Майкл был в редком для него задумчивом настроении. Таксист очень мягко вел машину по холмам и изгибам дороги. После ужина, состоявшего из карпаччо и спагетти, ехать было приятно, и Бриджет на самом деле не хотела, чтобы поездка кончилась. Они ехали вниз, к дому миссис Килберн. Горе переполняло ее сердце. В последний раз она едет по этой дороге, в последний раз она будет спать под этим кровом. Кэти Хадсон не сочла нужным разрушить стену, вставшую между ними. Двери дома закроются для нее, и Кэти сделает это с холодом в душе, невероятным после стольких лет тепла и любви… Бриджет смежила веки. За те несколько минут, пока они подъезжали к парадной двери, перед ее глазами чередой прошли те чудесные мгновения, которые она пережила в этом доме. Она представила Ричарда, вновь увидела его в первый раз, ее золотое сокровище, обретенное там, где радуга касается земли. Увидев себя — они с миссис Килберн у камина играли в шахматы, говорили об Ирландии и о своих мечтах о родине. Бриджет представила Кэти Хадсон, порхавшей по дому, словно его хозяйка; тогда она была счастливее, чем сейчас, когда дом действительно принадлежал ей.
Когда Бриджет открыла глаза, они были сухими. Забавно, как эта ирландская чувствительность, эта привычка не скрывать чувств поблекла с тех пор, как Бриджет научилась вести себя как состоятельная дама. Возможно, деньги не могли спасти от этой опустошенности. Возможно, осознала Бриджет, только теперь она стала понимать, что мир полон того, из-за чего хочется плакать. Но невозможно оплакивать все. Святой Патрик свидетель — она все эти годы жила как за стеной. Сначала вместе с отцом в деревушке Килмартин, затем в общежитии сестер милосердия и, наконец, у миссис Килберн. Двадцать семь лет — самое время отнестись к себе беспристрастно-жестоко.
— Ну-ка прекрати, — услышала она слова Майкла. Этого было достаточно, чтобы вывести ее из грез. Вынырнув из машины в темноту, Бриджет перешла дорожку и приблизилась к низкой двери, почему-то не имея духу подняться по ступеням к парадному входу.
— Спасибо, — сказала она, когда Майкл подошел к ней. Ей нравилось, что он ведет себя с ней, как с любой другой женщиной, — платит за такси и ужин, никогда не просит заплатить по счету. Как бы ему ни нравилось помогать Бриджет тратить деньги, ей никогда не приходила в голову мысль, что ему что-нибудь нужно от нее.
— Рад служить, — галантно ответил он.
Бриджет подошла к двери.
— Последний раз. — Она показала ему ключ.
— Что же делать, — пожал плечами Майкл.
Бриджет вставила ключ в замочную скважину и услышала знакомый щелчок замка. Секунду она постояла, не желая вынимать ключ, не желая, чтобы это кончалось.
— Ты ведь не думаешь так, Бриджет? — Майкл подошел сзади, положил ей руки на плечи.
Его вопрос прозвучал так внезапно и настойчиво, что Бриджет была поражена. Она повернулась к нему, отпустив ключ, и дверь снова захлопнулась.
— Ты о чем? — тихо спросила она, отступив на шаг.
— Ты говорила в ресторане. Насчет того, чтобы вернуться в Ирландию, домой. Ты должна понимать, что это невозможно.
— И почему же? — сказала она с мягкой насмешкой в голосе, прекрасно понимая, что невозможно не возвращение домой, а возвращение сюда.
— Потому что я буду так тосковать по тебе. — Майкл сразу же заметил, что выражение ее лица изменилось. Бриджет была из тех, кто, однажды обжегшись, остерегается новой боли. — О, не волнуйся. Я еще не собираюсь заявлять о своей вечной любви. Я не подкаблучник для прекрасной дамы с кучей денег. — Он слегка шаркнул ногой. Фонарь в подъезде бросил яркие золотые блики на его мягкие волосы. — Но не уверен, что смогу позволить тебе уехать прежде, чем разберусь в том, что происходит между нами, если, конечно, что-нибудь происходит.
— О, Майкл, милый, — прошептала Бриджет. — Ты так добр.
— Добр? Ха! — Он засунул руки в карманы своих свободных брюк. — Доброта тут ни при чем. Себялюбие. Я себялюбец. Я это знаю. И позволяю себе быть таким. И не хочу, чтобы ты уезжала.
— Но я должна, по крайней мере на время. Я хочу повидаться с папой. Он был так рад за меня, когда я позвонила ему и рассказала новости. Теперь я хочу уехать домой и приняться за все то, что я мечтала однажды сделать. Конечно, понадобится некоторое время, чтобы составить план. Мне надо хотя бы немного узнать о том, сколько будет стоить реконструкция городка, и мне надо переговорить с юристом о возвращении в Америку. Я не знаю, пустят ли меня обратно. Может, это уже насовсем — мои документы о занятости недействительны, и у меня нет зеленой карточки.