– Значит так, – я хлопнул руками по столу, чем жутко перепугал Кили, – прости. Значит, сейчас собирайтесь. Перевезу вас в свой особняк. Он находится в верхнем городе, но вам не о чем беспокоится. Даю слово, что позабочусь о вас. Сделаю все, что не успел сделать Рик. Обещаю постараться помочь с ошейником, – я кивнул на Кили.
– Ага, никуда мы не поедем, – фыркнула старшая, отворачиваясь, – один раз уже поверили и поехали, вот к чему нас это привело.
– Я два раза повторять не буду, девочка, так и не назвавшая мне свое имя, – вкрадчиво и настолько язвительно, насколько мог только лишь мой учитель, проговорил я, – вы либо едете со мной добровольно, либо остаетесь здесь доживать свои последние деньки молясь, что к вам на огонек не заглянут какие-нибудь местные соседи. Силой я вас не потащу, слишком уважаю себя для этого. Так что, решать вам.
– Почему мы должны тебе верить? – упрямо спросила эта рыжая стервочка.
– А что вам терять? – Вопросом на вопрос с усмешкой ответил я. – Что я могу с вами сделать? Изнасиловать? Убить? Девочка, не глупи. Вспомни как выглядел твой Слайс, а теперь посмотри на мою одежду. Есть сомнения, что я мастер Хаул’дир? Держи.
С этими словами я небрежно швырнул на стол значок ордена, что могли носить только собратья. Ношение этого значка человеком, не принадлежащим к ордену, каралось в Ратре очень и очень жестоко.
– Я не сомневаюсь, просто, – губы девчонки задрожали, – зачем это тебе?
– Тебе, – передразнил я ее, – вам! Соплячка! Вам! Я старше и выше тебя по положению, поимей совесть и обращайся ко мне соответствующе! Короче, так! Даю пять минут на сборы, едете или нет, решайте сами, я буду ждать снаружи, ибо сил моих больше нет с вами тут возиться. Если надумаете ехать, ваши тряпки с собой брать запрещаю. По приезду ко мне ваши лохмотья и так сожжем. Вам что-нибудь другое подберем. Все, ушел, у вас пять минут!
С этими словами, я вышел прочь, оставив девчонок молча взирать на сверкающий серебром жетон ордена и оставив дверь на улицу открытой на распашку, чтобы им легче думалось и скорее решалось. Впрочем, как по мне, все было очевидно.
Конечно же, они поехали.
А старшую из них звали – Айла.
Глава 4. Странные времена
314 лет от восхождения Фороса. Февраль.
– Кили, не торопись, никто же не забирает, – спокойно сказал я, наблюдая как младшая сестра в очередной раз набрасывается на еду, что поставила перед ней горничная.
– Кто вас, Хаул’дир знает, – дерзко вступилась за сестру Айла, сидящая рядом со своей сестрой прямо напротив меня и делая аккуратный и маленький глоток отвара из своей кружки. В отличие от младшей сестры, она быстро влилась в размеренную жизнь нашего поместья и за столом вела себя так, словно была родом из дворянской семьи.
– Да все про нас все знают, – пробубнил я, пережевывая тост с яичницей, – кругом одни только сплетни и слышны.
– Как будто это вас не радует, – снова съязвила Айла, – наверное здорово тешит ваше самолюбие.
Я уже набрал в грудь побольше воздуха, чтобы разразиться гневной тирадой, но не успел. Ровно в этот момент от двери в гостиную раздался громкий бас Керга:
– О, все уже собрались!
– Да мы всегда только тебя и ждем, – прокряхтел Сариф, двигаясь на стуле в сторону, – тебе как обычно, яичницу, тарелку бекона и литр отвара?
– Не, давай просто яичницу и отвар, что-то живот с утра побаливает, – ответил ему Керг, чем вызвал у меня практически истерический приступ кашля. Первый раз слышу, чтобы у этого здоровяка что-то болело.
– Что это с тобой? – спросил я у него.
– Да я у давнего товарища на открытии своего дела был.
– Перепил? – уточнил я.
– Переел, – смущенно ответил Керг.
– Э-э, – я замялся, – а что открывалось то? Таверна?
– Не, сладостница, – еще больше потупился здоровяк.
– Чего?
–О-а-о?
Что я, что Сариф явно были в шоке.
– Ты кондитерскую имеешь ввиду? – поспешил уточнить я.
– Да ее! – взорвался здоровяк. – Мой друг еще со времен службы ее открыть мечтал. У него сыновей много, дюже сладкое любят. Вот и открыл наконец-то. Ну а я на радостях газировки там и перебрал, вот теперь мучаюсь. Чтоб я еще эту вашу тянучку в рот взял, да не в жизнь. Лучше уж пиво. От него и живот не болит и зубы не портятся. Все, забыли!
– О том, что у тебя от сладкого живот болит, или… – я хотел съехидничать, но у Керга явно начиналась истерика.
– Забыли!
– Да хорошо! – я даже вскинул руки, демонстрируя, что больше не стану ничего спрашивать.