В отчаянии я с хрипом откинулся назад:
– Все, учитель. Достаточно.
Миг и весь густой дым, плывущий по комнате, втянулся сквозь кожу моего учителя. В воздухе не осталось не капли.
– Не получилось? – Протянул он, даже не пытаясь скрыть своего…омерзения?
– С моими вратами что-то не так, магистр. Я не могу вытянуть из них даже крох энергии. А без них я просто не могу коснуться вашей силы.
– Навредил вратам? – неверяще переспросил магистр, запрокинул голову назад и глухо расхохотался.
Что смешного? Учитель, что с вами.
– Идиот. Какой-же ты идиот, – Литис вновь захохотал, – пожинаешь последствия своей опрометчивости. Ты ведь даже не понимаешь, что для тебя это значит, да?
– Что вы..?
– Не понимаешь, я вижу. Я объясню. Во-первых, сейчас, тебе поможет только Хаул. Это не беда, я смогу выбить тебе направление в кратчайшие сроки, но… Как ты будешь поддерживать себя в перерывах между охотой? Ты даже медитировать не сможешь, ведь трата полученной в бою энергии приведет к очередному истощению. Жизнь от охоты до охоты. Промежутки, между которыми будут неминуемо сокращаться, ведь энергии будет пропадать все больше и больше…
Проклятье, учитель абсолютно прав. Если я не смогу вылечить полученную травму, я…
– Учитель, я справлюсь с этим, как быстро вы сможете выбить мне направление?
– Хм, думаю в течение месяца, – сказал Литис, задумчиво потерев подбородок, – справишься.
Месяц, продержаться всего месяц.
– Справлюсь, учитель. Я всегда справлялся.
Глава 10. Отчаянные решения
Дальнейшие дни слились для меня в сплошную череду болей и спазмов. Месяц? Я готов был сдаться уже через неделю.
Больше всего болело в солнечном сплетении, аккурат в том месте, где располагалась проекция моей сферы.
В особо тяжелые моменты я обращался внутрь себя, пытался отрешиться от окружающей реальности. Помогало не особо. Зато теперь я четко знаю, что является первопричиной и основным источником этих неприятных ощущений. Моя сфера то сжималась, под воздействием какой то неизвестной силы, то начинала хаотично пульсировать, подчиняясь какому-то странному, только ей ведомому ритму. В такт этим пульсациям начинались неконтролируемые спазмы гладкомышечной мускулатуры. Сжимался желудок пытаясь исторгнуть свое содержимое, даже если его в нем было, немыслимым образом закручивался кишечник принимая очень странные формы и фигуры. Когда это случилось в первый раз я даже испугался, что умру от заворота.
Тем не менее, ударам подвергалась не только пищеварительная система. Сосуды неконтролируемо суживались и расширялись, а сердце, сердце билось так, как никогда ранее, то ускоряясь до такой степени, что начинало болеть в груди, то останавливалось и пропускало удар, тогда я словно пропускал несколько мгновений, выпадая из реальности.
Отвары и пилюли, которыми потчевал меня присланный Литисом целитель практически не помогали. Нет, они дарили какое-то время, обычно от получаса до двух, облегчения. Но симптомы полностью не проходили. Затухали, становились менее выраженными, но не исчезали на совсем.
К исходу третьего дня, с трудом добравшись до ванной и посмотревшись в зеркало я не узнал себя. Заострившиеся черты лица подчеркивали впалые щеки, под глазами залегли черные круги, а капилляры в глазах полопались так сильно, что белки приобрели насыщенный кровавый оттенок. Фиолетовый же цвет моей радужки, некогда бывший темным и насыщенным, сейчас значительно выцвел, что на фоне темно красных склер выглядело просто ужасно. Густые черные волосы неожиданно засеребрились и сказать точно, какой цвет сейчас превалировал, стало затруднительно. Довершала этот пейзаж кожа, которая вследствие случившихся проблем с гепатобилиарной системой приобрела землисто желтоватый оттенок и начала шелушиться.
Красавчик, что сказать. Первым моим порывом после увиденного было отшатнуться. Лишь осознав прошедшие изменения я смог пересилить себя и без отвращения взглянуть в отражение суровой реальности, отражающейся сейчас в амальгаме.
Несмотря на тяжесть своего физического состояния, самым страшным в отсутствии энергии оказалась не боль и спазмы. А пришедшее следом чувство полного раздрая в эмоциях и мыслительной деятельности. Перепады настроения, продолжительное депрессивное состояние, навязчивые идеи и мания преследования. Все это я мог испытать на своей собственной шкуре всего за несколько часов. Если добавить к этому абсолютную неспособность мыслить связно, мое бытие становилось просто невыносимым.