-Не надеюсь, понимаете ли, на вагонный сервис. К тому же заварка у меня фирменная. Смешиваю все сорта, какие найду, добавляю немного травки - чабреца, мяты...
Чай действительно оказался чудесный. Пока Иван Федорович обсуждал с соседом секреты приготовления напитка. Анвар любовался изумрудным морем, по-доброму завидуя загоревшим курортникам, старавшимся не упустить ни одного лучика черноморского солнца. А он и на городском пляже не был с начала лета ни разу. Анвару так захотелось понежиться сейчас у моря на теплой гальке, что он даже слегка застонал.
В Сочи боксеров разместили в новой гостинице недалеко от места соревнований, предупредив, что никому особенно готовиться не дадут. Предложили сразу настраиваться на бой. Тренер пошел справиться о порядке отборочных соревнований. Анвар остался один. На круглом столике лежали журналы, рекламные проспекты. Он стал их лениво перелистывать. Когда тренер зашел в номер. Анвар, свесив голову набок, мирно спал.
- Подъем!
- Извините, - сказал Анвар, открыв глаза и недоуменно оглядываясь по сторонам, - задремал.
- Что извиняться, дело молодое. Первый бой состоится завтра. С кем выйдешь на ринг - пока неизвестно. Ложись в постель. Через три часа разбужу. Дверь не закрывай, - отчеканил тренер и опять ушел в штаб соревнований.
Анвар сдернул с постели покрывало. А через три часа, как обещал Иван Федорович, они были в спортзале, где уже занимались боксеры. Среди них Анвар увидел очень знакомое лицо.
- Где я его видел? - Анвар указал глазами на боксера.
- На экране телевизора, - рассмеялся Иван Федорович, - прошлогодний чемпион страны - Никаноров. Если помнишь, выступает в твоем весе.
После ужина Анвар побродил по знаменитому парку "Ривьера". У выхода он увидел красочную афишу ресторана - "Рижский мюзик-холл". Подумал, что недурно попасть туда, и стал с завистью смотреть на нарядные и оживленные парочки, заходящие в дверь ресторана. Когда швейцар начал подозрительно посматривать на молодого человека, вертевшегося у входа, Анвар решил не задерживаться.
Гуляя по улицам, он не раз ловил на себе любопытные взгляды молодых женщин. Раньше его это раздражало. Теперь впервые было приятно.
На следующий день он встретился на ринге с боксером из Львова. Анвар чувствовал себя как никогда в форме и легко победил. Во второй половине дня был бой со спортсменом из Минска. Снова победа. Успешным стал и второй день. О подающем надежды Саидове стали говорить. Вечером в номер постучали:
- Здравствуйте, генацвале! - широко улыбаясь, в номер вошел крупный черноволосый мужчина в светлом костюме. - Ты меня не знаешь, зато я тебя знаю! Шалико Шарадзе, администратор сборной команды Грузии. Сейчас мы поедем ко мне в гости!
- Извини, Шалико, сейчас не могу. В следующий раз.
- Хорошо. На двери моего номера чудесная цифра - 120. Столько лет жил мой дедушка, столько лет я готов тебя ждать!
- Что он хотел? - хмуро спросил тренер, который столкнулся с грузинским администратором в дверях.
- Ищет кого-то, - сам не понимая почему, солгал Анвар.
- Напарника выпить ищет, - проворчал тренер. - Приехал на соревнования с бочонком вина!.. Ты знаешь, что предлагает главный?! Встретиться с Никаноровым.
- Когда? - Анвар удивился, но не испугался громкого имени чемпиона страны.
...Прозвучал гонг. Никаноров медленно пошел вперед. Анвара предупредили, что тот одинаково хорошо работает обеими руками. Сейчас он принял правостороннюю стойку. Заметив, что соперник не боится раскрыться, Анвар решил рискнуть. Выбрав момент, ударил. Он был уверен, что достал, но вместо силы удара почувствовал лишь легкое прикосновение своей перчатки к подбородку Никанорова. Так было несколько раз. Чемпион страны ловко делал шаг назад и отбрасывал голову во время удара соперника. Анвар решил сделать полшага вперед. Прямой удар свалил его на пол. Очнулся от резкого запаха нашатырного спирта. Покачиваясь, пошел в раздевалку, пытаясь понять, что произошло. Медленно побрел в гостиницу. В номере сел в кресло, задумался.
Вошел Иван Федорович.
- Иди ужинать один. Меня пригласили в штаб соревнований. О бое поговорим завтра.
Анвар промолчал. Тренер вздохнул и вышел из номера. Через четверть часа Анвар очнулся, вспомнил, что не принял душ и вышел на балкон за сушившимся полотенцем. До него донесся голос Ивана Федоровича. Говорили на балконе номера, расположенного ниже.
- Ты так сразу не суди. Парень стоящий, верь мне.
Не спорю. Но в большой, тем более в международный спорт ему рано. С кем твой парень встречался? А? С Козленко. А он - хороший боксер, к сожалению, только в масштабе России. Сегодня первое серьезное испытание на технику, нервы. Начало первого раунда, и нет твоего Саидова. Не уговаривай, не возьму я его. Пусть работает. Путь к лаврам чемпиона лежит через колючки ежедневной работы в течение года, а то и трех. Не тебе это объяснять. Не спеши...
Анвар стоял неподвижно. Случайно услышанное ошеломило его. Он машинально выкупался, растерся полотенцем, оделся. Подойдя к зеркалу, отрешенно уставился на собственное отражение.
Ужинать не хотелось. Оставаться в номере - тоскливо. Закрыв дверь, он пошел по направлению к буфету. Вспомнив приглашение Шалико, Анвар усмехнулся.
Когда Анвар вернулся в свой номер, под дверью нашел записку: "Уезжаем в 10 часов. Будь готов к девяти, Иван Федорович".
Тренер понимал - Анвару трудно. Он решил ни о чем не говорить. Пусть перегорит, успокоится. Они еще покажут всем! Анвар же думал по-другому. Бокс надо бросить. С учебой сложнее. Его охватило равнодушие к будущей профессии. Он предчувствовал, она камнем повиснет на шее на всю жизнь. А за окном вагона, переливаясь всеми оттенками синего, расстилалось море! Тихие волны нежно лизали гальку. На этот раз горькая зависть кольнула Анвара при взгляде на беззаботно развалившихся на берегу отдыхающих. Оглянувшись на дверь купе, Анвар пошел в вагон-ресторан.
Иван Федорович, конечно заметил, что Анвар выпил. Хотел было отчитать, но сдержался. Чувствовал, Анвар настроен агрессивно, может сорваться, наломать дров. Придет время - поговорим. Анвар, будто испытывая терпение тренера, еще три раза ходил в вагон-ресторан, а потом молча смотрел в окно вагона, пока не сгустились сумерки и, кроме своего отражения, ничего нельзя было разобрать.