— Не будите меня, еще хотя бы часик…
— Анна, я бы с радостью, но уже двенадцатый час, — сообщил Шах. — А у нас с вами сегодня многое запланировано.
— Встаю. Полчаса на сборы есть?
— Есть.
16
Таких стремительных сборов на работу у меня не было давно. Попыталась разбудить себя контрастным душем. Но став под теплые струи воды передумала. Еще не хватало замерзнуть в процессе взбадривания, а затем с распухшим носом и красными глазами пытаться работать. К слову о глазах, они все равно будут красными. Не проходило ощущение, что в них песка насыпали щедрой рукой. Уже вытираясь, думаю о том, взяла ли я с собой что-то на подобии визина или другой медхимии. Вспомнила, что не взяла.
— А ладно в случае крайней нужды обращусь к Шаху.
Черные джинсы-стрейч, рубашка в клетку, кожаная куртка и туфли на каблуке — на выход. Причесаться, забыть о косметике и ювелирных побрякушках спуститься с сумкой в столовую — все это я успела в считанные двадцать минут.
Шаген спокойно завтракал. Отбивные еще дымились, над овсяной кашей, блинами с джемом и кофе витал пар, фрукты на столе блестели мелкими капельками прозрачной воды, ну а фарфор или фаянс столовых приборов сверкал белизной так же как и скатерть.
Смахнув с руки сумку и куртку, потянулась к блинам.
— Шаген, почему сидим?
— А почему вы стоите?
— Тороплюсь. Вы кстати тоже должны.
— На завтрак у нас время есть, так что не стесняйтесь. — Подвинул соседний стул. — Присаживайтесь.
— Спасибо, что предупредили. — Обошла предложенное место и села с другой стороны.
— Будете что-нибудь легкое? — он указал на овсянку и фруктовый салат, который я не сразу заметила. — Или более существенное? — кивнул в сторону вкусно пахнущих отбивных.
— Нет, я по блинам оторвусь, спасибо.
— Кофе? — Шах наполнил свою чашку и застыл.
— Да, пожалуйста. — Наливая горячий напиток, как бы между делом спросил, звонил мне кто-то утром или нет. На мой удивленный взгляд пояснил, что проходя мимо, слышал голос.
— Вы так рано просыпаетесь?
— Я не ложился.
— Для не спящих ночи напролет вы очень хорошо выглядите.
— Многолетняя практика. — Кивнул он и продолжил допытываться. — Звонок. Было что-то срочное или важное?
— Ни то, ни другое. — Я улыбнулась на его молчаливое предложение пояснить. — Всего лишь одна попытка через шефа переманить на другую сторону, и одна попытка ограбить. — Разрезая блинчик с начинкой, я продолжила. — Переманивать уже не имеет смысла, я с вами в связке. Грабить тоже было бессмысленно. В квартире ничего ценного, машина в пустующем гараже соседей, ключи от нее со мной.
— Не расстроены? Нужно, чтобы кто-то за квартирой проследил? — осторожно предложил он.
— Нет. Не нужно. И не волнуйтесь. Я же потом со спокойной душой уснула.
— Да. Но учитывая, как и где вы засыпали до этого, ваша сонливость не является причиной спокойствия.
— Это моя реакция на стресс. Заметила, когда сдавала экзамены в университете. Представляете, — намазывая блин джемом, протянула я, — чем проще был экзамен, к которому сутки напролет готовилась, тем продолжительнее была сонливость.
— Невероятно, но факт.
— И не говорите.
— Помощь точно не нужна? — прищур черных глаз стал выжидающим. Полиция нравов ей Богу.
— Точно.
— В таком случае жду вас в машине. — Допив кофе, Шах поднялся из-за стола.
— А куда мы, если не секрет? Я бронежилет не взяла, не хотелось бы в криминальный район без него нагрянуть.
— Мы едем на кастинг актеров. — Улыбнулся Шах.
— Да, для бронежилета они не достаточно криминальны. А актеры о кастинге знают? — Прищурилась недоверчиво я. Все же утвердили идеи буквально прошлым вечером, а он уже набирает актерский состав.
— Да, сообщили заблаговременно.
— Когда именно?
— За два дня до… — на мое не прозвучавшее: «но как?» ответил шутливым тоном, — я же говорил, что муза должна летать легко. — Шах вышел из столовой.
— Значит: муза летать будет не только легко, но и красиво. — С этими словами я пошла наводить марафет у зеркала в холле. Подкрасилась и вдела в ушки серьги в виде серебристых колец. — Вот теперь можно и в бой!
Утреннюю тишину в квартире Шевченко нарушил входящий звонок. В этой квартире давно не было столь ранних звонков. Рома не любил когда его тревожат в неурочное время, и достаточно жестко об этом предупреждал всех родных, знакомых и друзей. Случись что-то с близкими, ему сообщали ближе к обеду. И это правило Шевченко никто не стремился изменить, даже когда сам Роман попал в больницу. Короткие вопросы от его родных, пожелания крепости и духа от его знакомых прекратились в первый же день после возвращения из Одессы. И в квартире более никто не нарушал тишину звонками или личным посещением.