Синдухт узнает о поступке дочери
У двух влюбленных — так пошли дела —
Посредница болтливая была.
От милой к милому носила вести,
От жениха — к возлюбленной невесте.
Призвал сладкоязыкую Дастан,
Поведал весть великую Дастан:
«Скажи царевне, мига не теряя:
«О кроткая луна, о молодая!
Слова, теснясь, томятся взаперти.
Дай выход им: должна ты ключ найти.
Посланец, мой наказ исполнив с честью,
От Сама прибыл со счастливой вестью».
Проворно ей письмо вручил храбрец,
Посредница помчалась во дворец.
К царевне понеслась она поспешно:
Письмо от Заля было так утешно!
Царевна, ей оказывая честь,
Дирхемы ей дала, велела сесть.
Повязку, сделанную в Индостане,
Такую, что не видно было ткани:
Основа и уток — рубин, алмаз,—
Каменья скрыли золото от глаз,
Два перстня дорогих, златоузорных,
Сверкавших, как Юпитер в высях горных,—
Послала Рудаба Дастану в дар,
А с перстнями — речей сердечный жар.
Посредница пошла, хотела скрыться,
Как вдруг ее заметила царица.
Та женщина, в душе почуяв страх,
Облобызала пред царицей прах.
Душа Синдухт исполнилась тревоги:
«Скажи: откуда ты? С какой дороги?
Идешь — боишься на меня взглянуть,
Стремишься незаметно проскользнуть.
Иль без тебя нет у меня заботы?
Ты лук иль тетива? Не знаю, кто ты!»
А та: «Мне надо прокормиться здесь,
На все я руки мастерица здесь,
Царевне продаю уборы, платья,—
Я прииесла их. Разве стану лгать я?»
Синдухт в ответ: «А ну-ка, покажи.
Меня ты успокой, не бойся лжи».
«Две вещи продала, — ей было мало,
Она меня за новыми послала».
«Так деньги покажи ты мне скорей,
Мой гнев ты остуди, водой залей!»
«Мне велено до завтра ждать уплаты,
А значит, денег нет, понять должна ты!»
Тогда, решив, что речь ее — вранье,
Разгневалась царица на нее.
За пазухою, в рукавах искала
Письмо, — обман в ее словах искала.
И вот пред нею — дорогой наряд,
Уборы блеском золотым горят!
Как пьяная, от боли, недоверья,
Она вошла в покои, хлопнув дверью,
Явиться приказала Рудабе,
Ланиты исцарапала себе,
Из двух нарциссов проливала слезы,
Пока росою не сверкнули розы:
«Дитя мое, ты, как луна, светла,—
Зачем дворцу ты яму предпочла?
Не о тебе ль, как долг велит издавна,
И тайно я заботилась и явно?
Зачем же хочешь ты меня терзать?
Должна ты мне всю правду рассказать;
Кто эта женщина? Зачем приходит?
Кем послана? Кого с тобою сводит?
Кто этот муж, который дорогих
Подарков удостоился твоих?
Арабскому венцу, отцовской власти
Ты вместо счастья принесла несчастье.
Свой род и имя ты не опорочь…
Зачем я родила такую дочь!»
Потупилась царевна молодая,
От срама и тревоги обмирая.
Печали влага хлынула из глаз,
Нарциссов кровь на щеки пролилась:
«О матушка, о мудрая царица!
Моя душа в силках любви томится!
О, если б ты меня не родила,
Я ни добра не знала бы, ни зла!
Едва Дастан в Кабуле поднял знамя,
Любовь к нему меня повергла в пламя.
Жить без него? Убьет меня тоска,
Весь мир его не стоит волоска!
Узнай: меня он видел, мой любимый,
В знак нашей клятвы руки с ним сплели мы.
К владыке Саму поскакал гонец,
И сыну свой ответ сказал отец.
Могучий Сам противился вначале,
Потом слова согласьем зазвучали.
С той женщиной мне Заль прислал привет,
Мои подарки — витязю ответ».
Смутилась от речей таких царица:
Ей лестно было с Залем породниться.
Ответила: «Пусть выбор твой хорош,
На свете Залю равных нет вельмож,
Он славный сын могучего владыки,
В нем ясная душа и ум великий,
Достоинств много, родом он высок,—
Все качества затмил один порок.
Разгневается сердце шаханшаха,
Он весь Кабул сровняет с тучей праха:
Не хочет он, чтоб мы пошли вперед,
Чтоб на земле возвысился наш род».
Ту женщину царица обласкала:
Мол, не могла понять ее сначала.
Царевну спрятав и замкнув замок,
Чтоб ей никто совет подать не мог,
Пошла в слезах и улеглась в постели,
Ее тоска и горе одолели.