— Я… я запуталась, — плакала Лера.
— Хватит лгать. Ты запуталась только в своей лжи. В своих тупорылых действиях. Раньше я считал тебя божественной, невероятной, удивительной. А сейчас? Сейчас я считаю, что ты настолько жалкое, трусливое ничтожество, что мне даже смотреть на тебя мерзко. Я ненавижу тебя, — с презрением подытожил я.
— Миша, не надо так говорить, я… — захлебываясь в слезах, просила девушка.
— Не надо. А тебе можно говорить, что я жалкий? Что я — твоя ошибка? Какая же ты мерзкая. Я спрашивал себя на протяжении всех трёх недель «Что же будет потом, когда я вернусь?» Мы разные. Слишком разные. Не подходи ко мне. Отчёты будешь передавать через Сашу. Можешь забыть моё имя и номер, — закончил я.
Она не смогла ничего сказать в ответ. Лишь плакала. Словно это что-то меняет. Я злился. Но в душе всё было расколото ещё сильнее.
Я вышел, вернулся в кабинет, сел и снова… разрыдался. Никогда так себя не ощущал. Страшное чувство — полное разочарование в человеке, которого ещё недавно считал эталоном. В человеке, которого я считал лучше себя. Я хотел лишь отдохнуть от этих дурацких чувств. Но не мог. Дверь кабинета открылась, и снова показался Макс:
— Миш, я поговорить хочу.
— Уходи, — проговорил я, срывая пластыри с исколотых рук, пытаясь заглушить боль в голове.
— Пожалуйста, — умоляющим тоном настаивал он.
— Я сказал, убирайся! — завопил я.
— Позволь мне хотя бы посидеть рядом, — проговорил он, пытаясь сесть ближе.
— Зачем тебе это, Брюллов? — плакал я.
— Я тоже в ней разочарован. Мне жаль, что с тобой так поступили. Тебе нужно отдохнуть, ты сам не свой. Давай… Завтра… как раз выходной. Съездим с тобой на шашлыки, как и хотели. Я угощаю. Отдохнём. Удочки возьму. Выпьем. Пожалуйста… — просил друг.
Он смотрел на меня глазами, полными сочувствия и испуга. Такой взгляд я уже видел в больнице. Макс смотрел то на мои красные от сорванных пластырей руки, то в лицо.
— Я не могу оставить работу, меня и так долго не было. Я должен работать даже в выходные, — настаивал я.
Макс придвинулся.
— Ты сойдёшь с ума очень быстро, если планируешь изводить себя. У Сергеича какие-то планы созрели. Я ничего не понял из того, что он сказал, но Сергеич пообещал всё объяснить, как перепроверит. Прошу. Тебе в таком состоянии нельзя работать, — он помедлил и добавил, — мне так неприятно видеть тебя таким, ты бы знал, — попытавшись коснуться меня, произнёс Брюллов.
— Не трогай меня, хорошо? Пока что я зол, — предупредил я.
— Ты согласен? — настаивал друг.
— Да. Давай, — успокоился я.
— Хорошо. Сегодня доработаем, а завтра отдыхать. Угу? — уточнил он.
— Да… да.
Макс обнял меня и вышел из кабинета. Вдруг я услышал громкий и строгий голос:
— Миша, зайди ко мне в кабинет.
Это произнёс начальник, заглядывающий в двери моего «убежища». На душе осталось только безразличие. Усевшись в кресло в кабинете руководителя, я был готов слушать нотацию.
— С чего бы начать… — барабаня пальцами по столу, проговорил Роман Олегович. — Для начала я рад тебя видеть. Хочу сказать, что ты большой молодец, так как добился невероятного прогресса за всё это время. Но…
Конечно. Это дурацкое «но» всегда присутствует в диалоге с начальством.
— Простите меня за скандал… Это некомпетентно, я знаю, вы вправе меня уволить… — перебил я.
— Что? — удивлённо переспросил меня руководитель. — Нет, нет, нет! Я позвал тебя сюда не для того, чтобы уволить или отчитать. Я слышал просьбу Макса о твоём отгуле и принял решение, что тебе это просто необходимо. Отдохните хорошенько, понятно? А потом вернёшься свежим к работе. Расследование пока что в тупике. Понимаешь, я многих перепроверил и остался всего один подозреваемый. Его вы опросите, как вернётесь. Он никуда не денется. Но все остальные не Шахматисты. Мы пока что не в лучшей форме, я думаю, это связано с усталостью. Освежи мозги и удиви меня своей блестящей работой. — закончил начальник.
— Это отвратная работа. Я упустил его, — отругал себя я.
— Ну, а многие в патруле его даже не заметили. Ты был очень близок — это похвально. Во второй раз он не уйдет.
— Я вам это обещаю, — проговорил я.
— Да, я верю. И второе, что я хотел сказать. По поводу скандала… Я слышал о происшествии в больнице, так вот… Валерия отстранена от дела, — произнёс Черниговский.