Курос много раз в своей жизни наблюдал, как работает этот механизм коллективного ослепления, и нередко пользовался им.
По сравнению с его богатой практикой вранья и утаивания теперешний случай был просто детской игрой. Никому и в голову не придет искать связь между ним и Элени, горничной из “Диониса”.
По дороге домой, сидя в автобусе, он малодушно спросил себя, что бы подумала Элени, знай она о нем всю правду. Так же восхищалась бы им? Инстинктивно, почти по привычке ответил, что вряд ли. Потом, собрав в уме все, что узнал в последнее время о своей бывшей ученице, пришел к выводу, что трудно предсказать душевные порывы этой скромной и сдержанной женщины. Сейчас она наверняка пересматривала свои взгляды.
Что до самой Элени, то охватившая было ее эйфория быстро улетучилась. На следующее утро, едва проснувшись, она пожалела о своем решении. С грустью посмотрела на пустое место рядом с собой в постели. С той поры как в их семье начался разлад, Панис спал на диване в гостиной. Выход, предложенный учителем, уже не казался ей бесспорным. “В любом случае ему-то нечего терять, а я ставлю на кон всю свою жизнь”. Она подумала о печальной участи одиноких женщин. “Я буду как Катерина”, — мелькнуло у нее в голове. Она с трудом встала и пошла на кухню. Сварила кофе, стоя выпила его, прислонившись к плите. У нее так сдавило горло, что каждый глоток давался ей с трудом. Она уже была готова пойти к мужу в гостиную и помириться, когда тот, мрачный и всклокоченный, появился на пороге кухни, бросив на нее недобрый взгляд. Панис молча налил себе чашку кофе и ушел.
Смягчившаяся было Элени после визита мужа на кухню уже не очень-то хотела мириться. “Ладно, завтра посмотрим”, — решила она и стала собираться на работу.
Ветер гулял на холме, Элени нехотя поднималась по крутому склону. Рабочий день протекал тускло и однообразно до той минуты, пока она не вошла в семнадцатый номер, где началось ее приключение и где теперь жила веселая и шумная пара голландцев.
Она с грустью вспомнила о французах, игравших в шахматы, элегантных и всегда улыбающихся, — сами того не подозревая, они внушили ей ее теперешнюю страсть. Подумала о Париже, о его зданиях, с каждым из которых связано какое-нибудь историческое событие, о цветущих парках, смиренно принимающих знаки приближающейся осени. Подумала о том, кем могла бы стать, родись она под другим небом. Попыталась вспомнить название туалетной воды — ее пряный запах витал в номере все то время, пока в нем жили французы. Она тогда держала в руках симпатичный флакон. Запах был пьянящий, а название — простое и привлекательное, что-то про вольную жизнь на природе. Что же это было? На мгновение она замерла со щеткой в руке и закрыла глаза. Представила, как опять входит в ванную комнату, берет флакон, открывает его, вдыхает аромат и осторожно ставит флакон на место.
— “О соваж”! — вспомнила она.
По счастливой случайности поблизости не было никого, кто бы мог слышать ее торжествующий возглас. А то бы за ней окончательно закрепилась репутация чудачки, сложившаяся из-за ее пристрастия к шахматам.
Сохранившийся в памяти аромат возымел совершенно неожиданное действие. Беспросветная тоска, все утро камнем лежавшая на душе, вмиг развеялась, будто ее и не было. Элени торопливо закончила работу, скинула фисташковый халат и сбежала по склону холма так быстро, как только позволяли ноги. Придя домой, она приготовила поесть Димитре, после чего заперлась в кухне с пособием по шахматной игре. Она принялась учить на память дебюты. Это была непростая задача, особенно в отсутствие шахмат, и Элени продвигалась вперед очень медленно. Конечно, первые ходы в большинстве партий похожи, и какой из них выбрать, не так уж и важно. Но вскоре выяснилось, что комбинаций чуть ли не бесконечное множество, и дело еще больше усложнилось. Элени злилась на Куроса, который навязал ей такую подготовку.
Тем не менее она продолжала заниматься, каждый день заучивала различные дебютные и возможные ответные ходы. Она теперь и сама не знала, для чего все это делала — чтобы спрятаться от гнетущей домашней обстановки или чтобы выиграть турнир, который то ли будет, то ли нет — неизвестно. Она с головой ушла в учебу. По ночам ей снились шахматные фигуры, они объединялись против нее и развлекались тем, что прыгали в разные стороны на доске, очень похожей на лабиринт.