Изукрашенные озлобленные лица скалили клыки. Собранные из кусков разбитого металла, костей и кожи доспехи изрядно намокли, переделанное оружие постоянно бренчало за спинами, но харги стремительно шли сквозь шторм к берегам хумов. Гребцы взглянули в стороны и увидели, как под большими волнами утопали острые конусы подводных скал-зубцов, служивших в штиль защитой для побережья хумов. По харгам раздался ликующий рев, весла заработали сильнее, харги набрали ход. Бог Войны их ведет, и прольется кровь, море крови, и вспыхнут города, и люди вспомнят, что такое страх!
Темнота пришла на побережье прежде времени, штормовые облака поглотили небо, яркие вспышки молний время от времени на мгновение освещали очертания портового города. Шторм не стихал, набирающие силу волны разбивались поясом камней волнорезов, раз за разом пытающиеся сокрушить рукотворную преграду. Небольшие огоньки мелькали на горизонте, и предательский в этот вечер маяк направлял верным курсом эскадру харг, скрываемую темнотой разбушевавшегося ненастья.
Портовый город утопал во мраке и проливном дожде, мелькающие точки огоньков были одинокими уличными фонарями, в которых кто-то заботливо, не смотря на ненастье, зажег масляные лампадки. В портовой темноте чернеют суда различных размеров, покачиваясь на волнах более спокойной гавани. Лишь ветер заставляет те тереться бортами о соседние пришвартованные судна, и ветром по порту разносилось скрежетание дерева.
Первая харга с поднятыми веслами на приливной волне влетела в гавань, не сбавляя скорости, с сильным треском врезалась в деревянный причал. За ней врезались в первую попавшуюся преграду и остальные, одна угодила на заградительный вал гавани, разбившись в щепки. Уцелевшие орки выскочили и побежали по камням в сторону примыкавшей башни портовой части.
Орки высаживались тихо, полновластно пользуясь случаем, они выхватывали оружие и выжидали команды, озираясь по сторонам. К нескрываемому огорчению, хумы попрятались в своих жилищах. Даже их грозно возвышающиеся в темноте корабли своими чернеющими формами сейчас были всего лишь силуэтами, которые скоро поглотит пламя. Ставни домов возле причала и портовых мест забиты досками, флюгера на крышах постоянно вертятся от ветра, пытающегося уцепиться обо что-либо и оторвать то с корнем. Дождь барабанил по крышам, приглушая топот орков.
В удачное время они высаживаются в сердце хуманского города, их не готовы встретить, потому больше крови врага прольется, и ярче запылают их жилища.
Последняя харга высадилась, и тут раздался гул рога, слившийся с завыванием ветра и плеском волн, орки тут же с ревом бросились, выламывая двери ближайших домов, факелы полетели на палубы пришвартованных кораблей, за ними подпаленные бочонки, оказавшиеся кстати на причале, приготовленные для погрузки. Яркое зарево осветило окрестности стремительно нарастающим пожарищем, перекидывающимся с борта на борт. Раздались крики, сразу же исчезающие в ненастье, показалось пламя из окон и дверей портовых зданий. Ветер с успехом скрывал гул орды и раздувал пламя, и вскоре портовая часть города осветилась пожарищами, не потухающими даже под сильным проливным дождем.
— Агааахааааарааааааа! — разнеслось по пристани, и ликующая орда двинулась дальше.
Хумы, заметившие пожарища и бегающие в темноте тени, бросали дома, и бежали в панике прочь из города. Очередная улица, и распаленные кровью орки принимались выламывать двери, врываясь внутрь, откуда вырывались крики, вскоре прекращающиеся. Очередной дом принимался разгораться, а наружу выходили еще сильнее покрывшиеся кровью и еще более распаленные убийцы хумов, тут же срывающиеся к следующему дому. Из некоторых окон хумов выбрасывали подобно ненужным вещам, и те с криками разбивались о камни улицы, где их затаптывали бегущие дальше по улице.
— Агаахаа!
— Архарааа!
Темнота штормового вечера сгинула под светом пожарищ, столбы пламени поднимались над портом, разгоревшиеся корабли взрывались, и гром от взрыва сливался с громом штормового неба. Город очнулся и паниковал. Все больше хумов бежало прочь, бросая все нажитое и не стремясь противостоять захватчикам. Крики приближались к центру города, тени, надвигались со стороны пылающего порта.
Поднимающуюся вверх узкую улочку перегодила пара десятков облаченных в доспехи хумов, выставив копья в два ряда. Банда орков, идущая этой улицей, оскалила клыки в предвкушении.
— Хаар, — орки расступились.
Вперед вышел выдающийся размерами орк с одним глазом, в руках он держал окровавленную костяную дубину с торчащими из нее металлическими гвоздями. Его глаза налиты кровью, оскаленные клыки блестят в полумраке, ноздри раздуты.