Праздничные шахматы Александра Павловича не могли никого оставить равнодушным. Игорь, что называется, зарился на них и как-то раз даже предложил:
— Решайтесь, Сан-Палыч, пока я не выписался: дам домой телеграмму, и через неделю штучный «Зауэр» будет вашим. Стволы — как зеркало, бой исключительной кучности, для такого охотника, как вы, — верх мечтаний!
— Верю, деточка, — отвечал тот, — однако нет на земле сокровища, на которое согласился бы их променять.
Тон не оставлял сомнений: старик не расстанется с этой, видимо, дорогой ему вещью ни при каких обстоятельствах.
Между тем, как ни черепашилось госпитальное время, пришел день, когда нас с Игорем вызволили из гипсового плена. Нам разрешили садиться и, более того, ненадолго опускать ноги на пол, чтобы постепенно приучить их к давлению крови.
Освободившись от гипса, мы получили возможность «познакомиться» — впервые оказались лицом к лицу, увидели один другого, Игорь, оглядев меня, протянул разочарованно:
— Ой, страхи-илда! Для чего тебе понадобилась вместо носа эта картофелина?
И полюбопытствовал:
— А как я тебе?
Мое заочное представление о нем в главном совпало с тем, что увидел: тонкое нервное лицо с умными глазами. Губы не понравились, правда — с этаким капризным изломом.
— Ну, так как я тебе?
— Вполне приличная внешность для инженера-электрика.
Окончив незадолго перед войной Электротехнический институт, он получил назначение на одну из тепловых электростанций Кузбасса. С главными особенностями ее работы я достаточно подробно ознакомился во время ночных перешептываний, когда мы поневоле бодрствовали из-за донимавших ран.
Итак, начали с Игорем осваивать непривычные для нас положения — садиться и опускать ноги на пол. Удивлялись: сядешь — закружится голова, спустишь с кровати даже одну здоровую ногу — точно горсть иголок в кальсонину сыпанули.
Однако обоим уже не терпелось осилить и следующий этап — ходьбу. Официально первая прогулка была обещана не раньше чем через неделю, пришлось действовать контрабандно: братва «организовала» пару костылей на двоих.
Пробные шаги — от кровати до кадки с фикусом, что высилась в центре палаты, — ошеломили начисто забытыми, казалось бы, ощущениями младенчества, ходьбе, как выяснилось, необходимо учиться.
Впрочем, к концу того же дня выяснилось и другое: учебу можно уплотнить. И весьма. Во всяком случае, вечером каждый из нас уже без посторонней помощи и даже без подстраховки мог дошагать до двери и обратно.
Наутро в палату заглянула сестра-хозяйка:
— Банный день, сыночки. За лежачими сейчас придут санитарки, ходячие — в душ на первый этаж.
Услышав это, Игорь потянулся за карандашом и вскоре просунул сквозь прутья в спинке кровати кулак с зажатыми в нем двумя бумажными трубочками.
— Пытай счастье, — предложил. — С «душем» — первая очередь на костыли.
«Душ» достался ему. Ребята пробовали отговорить (предстояло, как-никак, одолеть спуск с третьего этажа), однако безуспешно.
— Я не буду спешить, — успокоил он, — я тихохонько.
И укостылял. А минут пятнадцать спустя его принесли обратно на носилках.
Получилось что? Горе-путешественника все же не отпустили без провожатого, но тот после спуска с лестницы посчитал свою миссию законченной и у дверей душевой покинул подопечного. Дальше события развивались так: Игорь прошел в раздевалку, быстренько сбросил нехитрое госпитальное одеяние и с победным кличем распахнул дверь в моечное отделение. Распахнул дверь, сделал пару шагов и тут вдруг левый костыль, скользнув но мокрому полу, ушел в сторону. Потеряв равновесие, Игорь наступил всей тяжестью на больную ногу. Резкая боль выбила из сознания. Ребята не успели подбежать, бедняга грохнулся на каменный пол.
Дорого обошлось Игорю это предприятие: рассадил кожу на голове, сильно зашиб плечо, а главное — травмировал только что разгипсованную ногу.
Он поступил в госпиталь с ранением в бедро — осколок снаряда раздробил тазобедренный сустав. Пять сложных операций и четыре месяца полной неподвижности помогли оставить парня с ногой, хотя она и укоротилась на целых семь сантиметров. Теперь рентген сулил новые испытания.
Собрался консилиум. Заключение врачей было единодушным: срочная операция.
К этому заключению терапевт добавил: сердце ослаблено, общий наркоз противопоказан. Иными словами, отнималась возможность заслонить Игоря во время операции в полной мере от боли.
Вечером хирургическая сестра объявила Игорю:
— Соловьев, утром не завтракайте, будем готовить вас к операции.