– Ну а сам патрон?
– Матти Мали? Да. Не знаю.
Я повернулся к ней.
– Имею в виду, что я его редко встречаю. Вот когда я начинала, он активно участвовал даже в самых мельчайших делах, а в последнее время он почти не появляется даже на заседаниях директората.
Дорога извивалась вдоль береговой линии. Повалил мокрый снег, скрыв противоположный берег из виду.
– Можно задать вопрос еще по одной персоне?
– Да, постараюсь ответить по мере возможностей.
– Марьо Харьюкангас. Что вы можете сказать о ней?
Она усмехнулась и на некоторое время замолчала. Потом мы поговорили о погоде – что снегу выпало, как никогда, много, и что никто из нас не припомнит, чтобы в Хельсинки когда-либо был такой белый январь.
Мы подошли к парковке, и я предложил Харьюкангас подбросить ее на такси. Она посмотрела мне прямо в глаза и сказала, что пойдет пешком.
Планерка началась ровно в двенадцать. Хутрила бегло озвучил повестку.
Бо́льшая часть вопросов не представляла собой ничего нового: сокращение государственных расходов («Представим позицию парламента и добавим мнение обычных граждан – тех, кого это затрагивает напрямую. Так, Нопанен, ты сделаешь экспресс-опрос общественного мнения в Интернете, типа “Чем вы готовы поступиться и что вас не устраивает?”. Это скучно, но люди любят, когда могут поучаствовать»); дефицит городского бюджета Хельсинки («Хельсинки дотирует всю страну, а в ответ получает только шанкры сифилитика. Об этом не будем говорить напрямую, просто пара графиков вместо слов»); обязательная колонка о жизни общества («Что у нас на сегодня: заместительная терапия, снижение доходов, детский омбудсмен, плесень в школах, мамаши-наркоманки, что еще? Ладно, возьмем терапию. Можем ли мы сказать, что этим говнюкам нужно дать бесплатные лекарства, чтобы они не крали наших великов? Шутка»); Россия («Лиевонен, Кууси. Сварганьте что-нибудь, но делайте как и раньше и как в остальных газетах: все годится, кроме правды»).
Разобрав список, Хутрила перешел к темам, «которые отличают нас от других», и окинул взглядом присутствующих. Я поднял руку. Хутрила посмотрел в мою сторону и предложил высказаться Похьянхеймо, поднявшего руку раньше меня. Это был опытный журналист, собаку съевший на экономике: он собирался писать о господдержке частного бизнеса. «Социализм для капиталистов» – такой был заголовок будущей статьи. Хутрила посоветовал ему продолжать выбранную линию.
Все высказались до меня.
Культурный обозреватель Рантапаатсо пожелал написать развернутый материал о приехавшем в Финляндию для встречи с читателями американском писателе. «Если он согласится сделать что-нибудь еще, кроме как говорить», – сказал ему Хутрила. «А что ему еще делать, – спросил Рантапаатсо, – это же писатель, нормальной статьи не получится, если он будет только писать». – «Может, какие увлечения у него есть», – сказал Хутрила. «Здесь написано, что он борец», – прочитал Рантапаатсо в пресс-релизе. «Вот иди и борись с ним», – закончил Хутрила.
Наконец дошло до меня. Вкратце изложил ситуацию. Хутрила предложил мне слиться с группой пишущих о сокращении государственных расходов, а параллельно заниматься материалом о Суомалахти. Когда я произнес вслух это название, сидевшей передо мной Похьянхеймо повернулся, посмотрел из-под черных бровей и отвернулся обратно к бумагам. Хутрила еще раз повторил то, что сказал ранее: «Сначала все остальное, а потом Суомалахти». Планерка окончилась, Хутрила исчез.
Мне начали подкидывать имена и организации, предложили общий сбор по теме через три часа. Я прошел за свой стол, включил компьютер и начал думать.
– Значит, Суомалахти?
Я развернулся.
Похьянхеймо придвинулся ко мне со стулом. На улице за его спиной посветлело и снегопад прекратился. Похьянхеймо приподнял брови.
– Вот именно, – ответил я ему. – «Финн Майнинг». Суомалахти.
У Похьянхеймо было тело двадцатилетнего и голос семидесятилетнего: велосипед и курение были любопытным сочетанием.
– Ты помнишь Кари Лехтинена?
– В некотором роде, я пришел на его место. Слышал что-то о нем.
– Надо думать, только хорошее.
– Это еще как посмотреть.
– Шутка. Лехтинен был чертовски хорошим журналистом. Эдакий упертый баран, алкаш, но смыслил в нашем деле. С ним хорошо работалось, нужно было только научиться терпеть его всезнайство, вспыльчивость, приступы бешенства и навязчивое желание быть во всем правым.
– Читал его статьи. Отличный слог.
Похьянхеймо кивнул.
– Я тут подумал, ведь у Лехтинена всегда была целая куча зацепок повсюду. В том числе и по «Финн Майнинг» и Суомалахти, да и вообще по горному делу в Финляндии. Помнится, мы как-то с ним болтали, что, мол, сделаем статью о том рудниковом проекте за два евро, но не вышло. Лехтинен был из тех, кто брался за статью исключительно после того, как убеждался в достаточном количестве материала по теме. Поэтому иногда все затягивалось, появлялись вопросы. Я в смысле расходования ресурсов. Словом, мы так и не дошли до сути, потому что время ушло на всякое прочее.