— Так себе рубака. — Констатировал Савва, подбирая клинок,
— Но всё равно, упаси бог, с тобой встать в круг, командир.
Вытираю клинок о рубаху Зелим бея и боковым зрением вижу Азамата. Все трое стоят с завязанными руками под охраной Аслана. Видно, смотрели мой поединок. В глазах Хату и Азима страх, Азамат смотрит с восхищением. Замаскировались, значит.
— Савва, найди мне старшего, кто здесь остался. Артём, Осип, готовьтесь к переходу. Отберите двадцать пять лошадей, корм на пять дней, трофеи упакуйте, всё старьё и барахло сложите здесь. Да и котёл найдите, а лучше два. Выход завтра.
Глава 5
Все быстро разошлись по делам. Подошёл Аслан, прежде усадивший ' пленных' у стены дома.
— Там в конюшня четыре хороший конь, я буду смотреть, что надо, собирать буду. Хамза сказал до линия три дня идти, если с обоз четыре.
— Ладно, иди, а пленных, кто смотреть будет? — Усмехнулся я.
— Они хороший пленный, один верёвка завязал, крепко завязал.—Рассмеялся Аслан и пошёл смотреть, что надо, проще мародёрить. Не для себя, а для обеспечения моего быта и питания в дороге. Савва привёл двух стариков, ну как стариков, чуть за пятьдесят, но еще крепких и бодрых. В черкесках, каракулевых папахах и с резными палками, для солидности.
— Ассаляму алейкум уважаемые. Скажите всем, что мы не тронем никого, но если кто-то причинит вред моим людям, я вырежу все селение, всех без разбора. Приведите пленных и не вздумайте прятать их. Заберу двадцать лошадей и пять баранов. Выполнять все требования моих людей. — Савва исправно переводил.
— Хорошо, господин, ты разрешишь похоронить убитых?
— Да, можно.
— Твои люди забрали все оружие, когда вы уйдёте, нам нечем отбиваться и охотиться. — Старик вопросительно посмотрел на меня.
— Когда мы уйдём, оставим то, что посчитаем возможным. Успокой людей, грабить, убивать и насиловать не будем. Только пусть все сидят по домам и без нужды не ходят. Ещё, женщины должны выпечь пятьдесят штук хлеба, я заплачу серебром.
Видимо, старики успокоились и собрались уходить, один из них повернулся
— Могу я спросить, кто ты, господин?
— Сотник Иванов, запомнил.
Старик кивнул и вышел за ворота. Подошёл Эркен.
— Пойдём командир, покажу.
В нише, где прятался Зелим бей, нашёлся кожаный мешок, в котором лежал мешочек с золотыми турецкими монетами, в другом серебряные, мешанина из разных монет. Ювелирка и всякая мелочёвка из драг металла, серебряные браслеты, кольца. Турецкий кинжал, украшенный золотом и камнями, клинок дамасской стали. Двое часов, золотые и серебряные и даже литые, золотые пуговицы. Эркен притащил кожаную сумку.
— Это Решат эфенди сумка, его пояс и всё, что с него и его людей снято.
В поясе были французские золотые монеты, в поясах его нукеров, несколько золотых лир и турецкое серебро. В сумке свёрнутый фирман, три приличных мешочка с турецкими серебряными монетами, курешами, один мешочек с золотыми лирами, мелких акче не было. Четыре клыча, сабли, хорошей работы, украшены серебром. Одна из дамасской стали, видимо, принадлежала эфенди, пять кинжалов, золотые часы, очень красивые, с золотой цепочкой.
— Небедный буратино, деньги на подкуп знати и сопутствующие расходы –размышлял я, глядя на это богатство.
— Ладно, Савва, всё упакуйте хорошенько и спрячьте. Пошли к этим архаровцам.
Дом Дмитро- это убогое строение из камня и глины, крытое ветками, дёрном. Комната квадратов 16, очаг и лежак, в общем, убожество. Перед входом стояла молодая женщина с девочкой лет 4, которая держалась за материнскую юбку, прячась в ней.
Увидев меня, она бухнулась на колени.
— Господин, ваше благородие, заберите нас с собой, не бросайте, замордуют или продадут кому. За ради Христа, не бросайте — она заплакала, обнимая дочь. Та, глядя на мать, разревелась тоже.
— Успокойся, конечно, заберём, как звать?
— Дарья. — Ответила она всхлипывая.
— Вот что, Даша, чем реветь белугой, давай лучше собери вещи себе и дочке. Сейчас в горах холодно по ночам.