После подведения итогов летней, осенней компании будут сделаны выводы и они мне уже не очень нравятся. Учитывая боевую эффективность сотни, вывод напрашивается сам. Увеличить количество сотен и насытить ими всю линию и тогда будет всем хорошо. Надеюсь Атаман и Зубарев понимают, что это заблуждение.
Глава 5
Как я и предполагал, ходжи Али, согласился на строительство Базара. Не ломая голову назвали торговую точка, Базаром. Поехавшие со мной старшина и Анисим сразу состыковались с Нартом и сразу взялись за дело. Возбужденные возможными перспективами они бурно обсуждали и спорили. Пришлось прекратить пустые дебаты и направить их энергию в нужное русло. Отправил определить место строительства. Сам ходжа Али, задумал постройку земляного укрепления, наподобие моей базы, что бы была возможность укрыться всему населению во время набега. Мысль здравая, нарисовал ему подробный план и указал на обязательное наличия источника воды. Азамат с конца месяца будет считаться зачисленным в сотню и начнет служить рядовым, без всяких скидок и условий, как все бойцы сотни. Я возвращался домой и у крайних домов селения встретил Лечу. Увидев меня он глубоко поклонился.
— Как дела Леча?
— Благодарение Аллаху, намного лучше, господин.
— Давай посмотрим, раз так случилось.
— Мы прошли во двор. Нас встретил хозяин дома, худой старик. Он напрягся увидев меня в сопровождении Бирюка и Аслана. Леча с сыном проживали в маленькой сараюшке, где мы с ним поместились с трудом. Посмотрел на парня, признаков выраженного недомогания нет, лицо осунулось, но учитывая какой он был при первой встрече, можно сказать пошел на поправку. Осмотрел рану, все выглядело неплохо. Я сразу, после операции, сообщил Лече, что будет грубый рубец.
— Всё хорошо, продолжай ухаживать за раной и нужно хорошо кормить сына. Как его зовут?
— Замар.
— Выздоравливай, Замар.
— Возьми, Леча — протянул три серебряных рубля.- Они тебе пригодятся.
Он взял деньги и поклонился.
— Я всегда отдаю свои долги, господин.
— Отдашь, когда сможешь, Леча, хорошо ухаживай за раной.
Мы вышли со двора.
— Ты знаешь, что это был Шайтан Иван?
— Да, Мухам, знаю.- вошел в сарай.
— Отец, кто этот русский?
— Это тот, кто спас тебя от смерти, сынок. Его зовут Шайтан Иван, помни об этом, Замар. Ещё запомни сын. «Лучше иметь благородного врага, чем подлого друга». Ты услышал меня, Замар?
— Да, отец.
Прошёл осенний набор кандидатов, на двадцать заявленных мест претендовали сорок три человека. Испытания прошли быстро, смотрины плавно перетекли в гулянье. По всему, наше мероприятие было только поводом для массового гулянья. Народ веселился до позднего вечера. Когда стемнело, разложили три больших костра и настал момент исполнения бойцами Пластунского хоровода. В танце участвовали лучшие танцоры сотни. Они построились треугольником. Впереди стоял Андрей, за ним Паша и Саня, в третьем ряду Эркен, Савва и Артём, далее четвертый и пятый. Такое построение было самым выгодным и зрелищным. Заиграл барабан, танец начался. Бойцы все в парадках, движения отточенные, строго синхронны. Наступил кульминационный момент, они подпрыгивают с криком УРррр…., и имитируют бросок кинжала.
Зрители взрываются криками, свистом, улюлюканьем, хлопаньем.
— Который раз гляжу и всё равно дрожь пробирает. Эх, так и хочется саму станцевать. — эмоционально высказался есаул.
— Так станцуй, за чем дело стало. — Подначил его отец Мефодий.- Я бы станцевал со всем своим желанием, да боюсь, паства не поймет.
Все засмеялись. Командный состав полка, оба сотника, подпоручик, прапорщик и подпрапорщик, артиллерист. Всё усиление пока стояло у Романовки. Вся эта гоп-компания приперлась без приглашения, как будто, это само собой разумеется. Пришлось ещё ужином угощать.
— Как же у вас славно всё устроено, Пётр Алексеевич! — восторгался Виктор, слегка опьяневший от вина.
Отец Мефодий, сидевши рядом со мной, склонился ко мне, сказал.
— Не поверил я, когда слух прошел, что сгинул ты вместе с отрядом. Не может такого быть, что бы пластуны просто так сдались.
— Ну, да, только с божьей помощью и молитвой отбились от супостата.
Батюшка нахмурился.
— Сейчас тресну по лбу крестом, сколько раз говорено, думай прежде чем сказать что-либо, еретик, хренов, прости меня господи, — перекрестился отец Мефодий.
— Простите батюшка, хотел сказать, на бога надейся, а сам не плошай. — съехал моментально я.
— Вот, можешь умные речи вести, а то язык, что помело, метет, как хочет, у головы не спрося дозволения.