Все свободны. Теперь ты Савва, присмотри троих сообразительных и думающих из новичков и работай с ними, как с разведкой. Эркен присмотрись вообще ко всем, постарайся узнать общие настроения, кто чем дышит. Гнилых и противных выявлять немедленно и докладывать. В следующем году, летом скорее всего будем воевать с турками. Об этом тоже подумайте.
Они вышли и я остался один в штабе.
В войсковом казначействе мне выдали аж двадцать пять тысяч рублей ассигнациями. В торговом доме Бусыгина обменял на серебро один к четырем, и то, как постоянному клиенту. Заказал ранцы, котелки и ткани с доставкой. Здесь уже мне сделали скидку, за большой заказ. Остальное сдал Егору Лукичу.
Глядя на пустую комнату почувствовал, не хватает Андрюхи. Как он там? Едет домой, наверное счастлив и радуется, что Марэ рядом. Не думал, что его так много станет в моей жизни.
Дома после ужина, когда я сидел задумчивый и грустный Ада села рядом, обняла и прижалась ко мне. Вспомнил маму и то, что уже два месяца не писал ей, а получил от неё три письма. Я и в той жизни был плохим сыном.
7 октября прибыла сборная солянка во главе с хорунжим. Личность примечательная. Вислые, длинные усы, богатый чуб, весь такой лихой и ядреный. Их довезли до Михайловского поста, а дальше они проделали весь оставшийся путь пешком. Грязные, недовольные, они так и кучковались по своим полкам. Одетые кто во что горазд, обноски одним словом. Их завели на базу и оставили на плацу. Новички с интересом оглядывались и тихо переговаривались. Видно, что собрали молодняк, как я и набирал в сотню. Когда с Трофимом, вышли на плац хорунжий подал команду.
— Стройся!.
Толпа кое-как построилась в кривую шеренгу, по двое. Бравый хорунжий в цветах Сунженского полка развалистой походкой подошёл и доложил.
— Господин сотник, сборная команда Сунженской линии для обучения прибыла. Хорунжий четвертой сотни Сунженского полка Веселяев.
— Как звать, хорунжий?
— Еремеем, господин сотник.
— И за что тебя, Еремей, из казаков в пластуны назначили?
Хорунжий смутился.
— Говори хорунжий как есть, у нас врать не положено.
— Повел десяток в догон чеченцам, на засаду нарвались, двоих потеряли.
— Значит смелый, лихой, но глупый, раз в засаду попал. Холодным оружием хорошо владеешь?
— Ни кто не жаловался, кто живой остался.
Мои бойцы стоявшие напротив новобранцев, молча рассматривали их. Без шуток и подколов, молча с серьёзными лицами. По началу новички пытались смотреться смелыми и независимыми, но постепенно смолкли и насторожились.
— Эркен, принеси учебные.
Через пять минут он принес две учебные шашки.
— Дай.
Киваю на хорунжего. Вижу Костю стоящего в первом ряду. Он приказный, десятник первой полусотни.
— Костя, только осторожно не покалечь хорунжего, не затягивай, как в бою.
Он кивает и берёт шашку. Хорунжий примерившись к незнакомой шашке, прокручивает умело и резко. Кивает, готов к бою.
Поединок начался с быстрой атаки хорунжего. Костя отбил два прохода по верхнему и среднему уровню, подбил шашку вверх и прямы ударом ногой, в живот, вырубил хорунжего. Тот от боли присел, но шашку не выпустил, пытаясь защититься от атаки Кости.
— Стоп.- остановил я бой.
— Помоги хорунжему.- сказал я Косте.
— Я сам, — выдохнул хорунжий с трудом выпрямляясь.
Подхожу к кривой шеренге и громко подаю команду.
— Становись, равняйс. Я сказал, равняйсь.
Шеренги немного выровнялись.
— Смирно.
Поворачиваюсь к своим бойцам.
— Вам, что заняться нечем.
Толпа быстро рассосалась, кроме Трофима и десяти инструкторов.
— Запомните и вбейте себе в мозг, вы поступили в сотню, у нас нет этих, тех и всяких других. Есть только пластуны отдельной пластунской сотни. С этой минуты, вы одни из нас и есть правила, которые обязаны выполнять все, начиная с меня и кончая последним обозным. Вам доведут эти правила, кто не согласен или не может принять их, возвращается к себе в подразделения. За малейшее нарушение, отчисление. Вы пройдете курс молодого бойца, по итогу возможны отчисления по другим причинам. Хорунжий за мной, Трофим командуй.