В прихожей нашел Пашу вертящего нож в руке и сидевшего рядом племянника.
— Здравия командир.- поднялся с лавки Паша.
— А где эти гаврики?
— Сказали, что с зятем и Тихоном пойдут в мастерские.
— А ты чего не с ними.
— Так были мы там вчера. Девок пошли обхаживать.
— А ты чего не пошёл. Подарок подарил, умаслил девицу и сговорился. Или жалко на подарок потратиться?
— Это им, чуркам с ушами, подмасливать требуется, а у меня и без смазки хорошо скользит, куда надо.
Я расхохотался.
— Ладно, Казанова, потише, а то юноша уши развесил.
Сестра позвала завтракать. Мы сидели маленьким семейным кругом.
— Как там, Петенька, тяжела служба на Кавказе?
— Ничего, Аня, терпимо. Да и спокойней стало. В Петербург вызывают, за одно и отпуск дозволили отгулять. Подарок понравился?
— Ой, Петь, красотища. У Сани я не видала таких красивых.
— Аня, вот лично тебе подарок — кладу перед ней стопку ассигнаций, пятьсот рублей.
— А это вам маменька — кладу ещё одну такую же стопку.
— Только ты Аня, проследи, что бы маменька купила себе что-нибудь, а то отложит на черный день.
— Ну зачем, Петенька. У меня и так всего хватает.
— Не правы вы, маменька, сын подарок делает. Мы с вами днями соберёмся и поедем покупки делать. Спасибо братик, не зря вы маменька лелеяли Петрушу своего, вон какой стал, целый «Ваше благородие». Петь, а чего ты в казаки пошёл служить?
— Куда определили, там и служу.
— Петь, казаки у тебя уж больно суровые, как глянут, аж дрожь пробирает.
— Так служба у них такая, взглядом горцев пугать.
— Да ну тебя, я по-серьёзному, а ты всё насмехаешься.
На следующий день мы вернулись домой. Встретил нас озабоченный и деловой Алекандр Алексеевич Иванов. Саня с разрешения маменьки и моего, взял нашу фамилию и отчество. Вступать в купеческую гильдию ему рановато, но несмотря на молодость он активно влез в торговые дела и добился серьезных успехов.
— Пётр, давай я отчитаюсь, посмотришь чего я добился. Торговля коврами прет как никогда. Да и ковры с последней партии хороши. Я прикупил лавку, что рядом с нашей, в ней и торгуем коврами. Уже почитай половину распродали, за день.
Пришлось слушать и смотреть на достижения Сани. Купец из него получился отличный. Умный, оборотистый и честный, на сколько возможно в этой профессии.
— Ну, что сказать, Саня, молодец братишка.- Я обнял его.- за маменьку спасибо.
— Это вам спасибо, Петя, что не бросили, а приняли в семью. Всегда буду помнить и благодарить бога за это.
Решил уделить внимание Аде с Асланом. Они опасались отходить далеко от квартиры. Мы, всей компанией поехали на ближайший рынок. Выдал всем командировочные и вышли в свободное плавание. Мои бойцы в зимней полевой форме не бросались в глаза, как Ада с Асланом. Особенно Аслан, такой колоритный, с бородой, в бурке и папахе. Задержался у лавки осматривая товар, когда раздался истошный крик.
— Помогите, люди добрые! Помогите православные, нехристи убивают!
Поспешил к месту действия. Стоит Аслан с рукой на кинжале, Эркен скручивает какого то мужичка, Савва и Паша настороженно смотрят на толпу, которая образуется вокруг них. Стали раздаваться такие родные возгласы.
— Панаехали нехристи всякие, житья от них не стала. Вы чего смотрите, мужики, как душу православную губят.
Эркен, с монголоидными чертами, совсем не похож на православного, а он уже скрутил мужику руки за спиной. Раздвигаю плечом плотную толпу и подхожу к своим.
— Что тут у вас?
— Да вот, командир, у Ады кошель срезал, я заметил и упаковал.
— Нашли кошель?
— Нет, успел кому-то передать, сука.
Смотрю на злобно ухмыляющуюся крысиную мордочку вора.
— Ну-ка Эркен, заткни ему пасть, что бы пикнуть не мог.
Эркен зажал нос ворюге и когда он открыл рот, чтобы глотнуть воздуха, затолкал ему рукавицу
— Ты, что сучонок, думаешь соскочил. Нет, вонь под рейтузная, с нами поедешь. Тебя на лоскуты порежут и скажут, что так было. Смотрю, сомневаешься, зря, людям надо верить.
Народ возбудился до крайности.
— Здравствуй народ православный. Что же вы творите такое непотребство.- Громко вещаю в народ.
— Приехали гости в наш славный город, а вы значит обворовываете их.
— Ты чего напраслину возводишь, кто сам то будешь, чтобы нас хаять.
— Я, коренной москвич, Иванов Пётр Алексеевич, купчихи Ивановой Екатерины Афанасьевны сын.
— Эт, той, сын, которой коврами торгует.
— Той самой, а Саня братишка мой будет.
— А чего ты в казака обрядился?
— Так на службе государевой, на Кавказе служу. В отпуск приехал матушку повидать, а тут такое.