Казак молодой, только в реестр вписался и сразу в дело взяли.
— Ты не бось, тоже в атаку ходил?
— А, то, только не догнали никого, сотник остановил, сказал завтра рубиться будем.
У въезда в лагерь стояли знакомые донцы, которые квартировали у Семеновки.
— О, ваш бродь, а вы какими судьбами, говорили, что вы в рейду ушли.
— Пришли уже, где тут у вас начальство обитает?
— Вона, пять шатров, тот, что поболее, и есть штаб, там и главный проживает. Хорошо сходили, ваш бродь?
— Не слабо, почище вашего будет.
— Так оно понятно, с этой пехтой много не навоюешь — с сожалением вздохнул казак.
— Хорунжий, распорядись. Лагерь поставить в стороне, у речки, со мной в штаб поедешь.
Андрей стал отдавать распоряжения Артему и Осипу. Я медленно ехал, петляя между бивачных костров. Меня сопровождал Бирюк, Савва и Эркен растворились в лагере, выполняя свою работу.
У штабного шатра стоял часовой. В шатре слышались громкие разговоры и смех. Мы с Андреем вошли в полутемное помещение, освещённое масленными светильниками. Шестеро офицеров сидели за импровизированным столом и что-то бурно обсуждали. При нашем появлении разговоры стихли, вижу молодого, не старше тридцати лет, офицера с погонами подполковника.
— Господин подполковник, командир отдельной пластунской сотни, Семеновского полка, сотник Иванов.
Подполковник с какой-то, не скрываемой брезгливостью рассматривает нас с Андреем
— Хорунжий сотни, подхорунжий Долгорукий.
Вижу радостное лицо Шувалова.
— Это, что на вас надето? — после длительного молчания сквозь зубы выговаривает Гапнер.
— Полевая форма одежды, господин подполковник.
Понимаю, что мы приплыли, лодка дырявая и конструктивного разговора не получится.
— И зачем вы прибыли сотник, ко мне на усиление? И сколько вас?
— Нет, господин подполковник, по сведениям разведки, примерно в трех верстах, замечены отряды горцев, не меньше тысячи всадников. Меня послали предупредить вас, не преследовать противника вглубь долины и вернуться в места прежней стоянки, станицы Романовка.
— И кто отдал такое распоряжение, позвольте поинтересоваться?
— Подполковник Соловьёв.
— Позвольте, довести до вашего сведения, что сотник Иванов выполняет специальное задание начальника штаба, генерала Зубарева, вот распоряжение.- Шувалов протянул бумагу Гапнеру.
Тщательно изучив её, вернул капитану.
— Господин подполковник, думаю самым лучшим решением будет, завтра утром, как можно быстрее выступить обратно, если уже не поздно.
Зря я полез со своими советами, пришла запоздалая, умная мысль.
Смерив меня неприязненным взглядом, с подчеркнутым небрежением произнес.
— Сотник, как вас там, впрочем, не важно. Выполняйте свое специальное задание и не лезьте со своими советами, когда вас не просят. Не мешайте знающим офицерам выполнять свою работу, а не какие-то специальные задания. Более не задерживаю.
— Слушаюсь, господин подполковник, разрешите идти?
— Идите.
Оставалось только развернуться и уйти.
Выйдя из шатра не ощутил раздражения или злости. Наверное, ожидая не что подобное, был готов к такому повороту событий. Хорошо хоть остался сам по себе, а то бы, боюсь даже думать на эту тему.
— Пётр Алексеевич, просто не представляете, как я рад, что вы прибыли.
— От чего же, очень даже представляю.
— Всё шутите, сотник.
— Ни сколько. Вы то, Александр Константинович, как допустили подобную глупость. Как малые дети влезли в ловушку. Если горцы перекроют вход, то нас просто всех перережут. Их собралось не меньше полутора тысяч, если не больше.
— Вы завтра уйдете? — встревожился капитан.
— А вы, что предлагаете, завтра с этим петухом Гамбургским лезть в глубину долины.
— Почему Гамбурским, он что из Гамбурга?
— Боже мой, Александр Константинович, вы думаете сейчас это важно? — мне стало смешно.
— Так что будем делать, Пётр Алексеевич?
— Андрей, твое мнение?
— А, чё думать, командир, завтра моем руки и айда домой.
— Андрюха, хватит косить под убогого, по делу говори.
— Первое идти с этими баранами на убой, второй вариант, вернуться назад и у входа готовить позицию, хоть кого-то постреляем и оставим коридор для выхода.
Андрей озвучил мой план завтрашнего дня.