— И всё? — переспросил он, не отрывая взгляда от меня. — А как же сумма, озвученная Хмелевским?
— А если он завтра увеличит названую сумму в два или три раза?
— Что ж, логично. Хорошо, будем считать, что это ваш трофей, который пойдёт на содержание сотни. Вопрос о деньгах будем считать закрытым. На нет и суда нет. — Ротмистр улыбнулся и пододвинул ко мне деньги.
Я достал из мешочка ещё один и пачку ассигнаций.
— Двадцать золотых рублей и пятьсот рублей ассигнациями. Раз трофей — ваша доля, ротмистр.
Ротмистр, коротко глянув на меня, кивнул и молча положил деньги в выдвижной ящик письменного стола. Уважаю деловых и серьёзных людей.
— У меня к вам личная просьба, Максим Сергеевич.
— Я вас внимательно слушаю, — ротмистр заинтересованно посмотрел на меня, явно не ожидая подобного обращения.
— Ваши люди, арестовали купца Саркиса Гаспаряна, по обвинению в шпионаже в пользу Турции. Так вот, люди, которые просят за него, заверили меня, что это неправда. Дело в том, что некий подпоручик Серов вымогает у него двести рублей золотом. До этого он брал по сто каждые четыре месяца.
Ротмистр изменился в лице. На лбу резко обозначились морщины.
— Вы понимаете, Пётр Алексеевич, что обвиняете офицера жандармского корпуса во взяточничестве? Если выяснится, что это клевета, вам придётся отвечать.
— Во-первых, я не обвиняю, а лишь озвучиваю версию, которую мне передали. Во-вторых, эти же люди вывели меня на след и сдали двух лазутчиков. В-третьих, откуда у задержанных штампы вашего отделения на документах? Думаю, вам стоит тщательно проверить мои сведения.
Я сделал паузу, давая ему осмыслить сказанное.
— Как поступить с купцом, решать вам, Максим Сергеевич. Поверьте, мне самому было неприятно слышать подобное. Все мы не без греха, и упаси бог меня бездоказательно обвинять подпоручика. Я лишь довёл информацию до вас, а дальше ваше право. Могу я быть свободен?
— Да, Пётр Алексеевич. Ещё раз благодарю вас за содействие и прошу вас о нашем разговоре, о подпоручике Серове, ни кому.
— Конечно, Максим Сергеевич.
Ротмистр Булавин сидел за столом и обдумывал сложившуюся ситуацию. Просьба есаула просто выбила его из колеи. Есаул умудрился влезть в операцию, проводимую ротмистром уже почти семь месяцев. Петр Алексеевич не только помог, но и подложил свинью с этим чёртовым купцом. Впрочем, купец тут не причём. Подпоручик Серов из оперативно розыскной части. Вполне толковый оперативник, был год назад переведён из Ставропольского губернского жандармского управления. Удалось распустить о нём слухи, как о человеке беспринципном, взяточнике и большом любителе играть в карты по-крупному. Подпоручик смог внедриться в закрытый клуб торговцев и других богатых дельцов крутившихся вокруг армейских поставок. Выполняя мелкие просьбы своих новых знакомых, он смог завоевать доверие, пока хрупкое и непрочное, но всё-таки доверие. Правда надо признать, что они упустили этих двоих эмиссаров и не подозревали, что планируется взрыв пороховых складов в Грозной. Вызвал адъютанта.
— Пригласите ко мне штабс-капитана Золина. Рано я стал примерять погоны подполковника — с досадой поморщился ротмистр.
Посещение подполковника Шувалова было необходимым и обязательным.
— Здравствуйте, Пётр Алексеевич! — радостно приветствовал меня Шувалов.
— Александр Константинович, вы действительно рады меня видеть или я вам опять понадобился.
— И то, и другое. Почему вы сомневаетесь в моём расположении к вам? Вы меня обижаете Пётр Алексеевич.
— Потому что, господин подполковник, радостные встречи с вами, заканчиваются приключениями для меня.
— Генерал Зубарев просил вам напомнить о Хайбуле.
— Так значит, вы не оставили авантюрную затею с ним?
— Нет, Пётр Алексеевич. Наша прошлая операция, конечно, нанесла урон его отрядам, но район предгорий и сами горы так и остались под контролем Хайбулы. Как только наши отряды отошли, всё вернулось на круги своя. Сил, чтобы зачистить всю местность, у нас нет и не будет. Насчёт пленения Хайбулы мы дали маху, слишком понадеявшись на вас, но простое его устранение, более реальная задача. Как вы думаете?
— Занятно у вас выходит, Александр Константинович. Всё у вас не получилось, потому что я не оправдал ваши надежды. Устранить, конечно, проще. — Я задумался, доставая из памяти все задумки и планы на эту тему. — У вас есть свежие сведения?
— Сводка по всем нападениям за летний период. Та же тактика. Нападения небольшими отрядами одновременно в нескольких местах. Самое большее, что нам удаётся — удерживать эту линию. — Он указал на карте. — Равнинная часть Дагестана находится под постоянной угрозой набега. Они пытаются дать отпор своими силами, но не могут противостоять крупным отрядам. Зато активность по вашей линии заметно слабее, а напротив вас за лето ни одного серьёзного происшествия.
— Потому что люди делом заняты, а не пытаются решить свои проблемы с помощью оружия и добра ближнего своего. Впрочем, чего это я… Хорошо, Александр Константинович, я ещё раз обдумаю и изложу вам свои соображения. Через неделю буду у вас. — Собрался я уходить.
— Ещё, Пётр Алексеевич… Мне, право, неловко перед вами. Вы знаете о рапорте генерала Верникова? Мне пришлось кое-что исправить в своём рапорте.
— Да, Мазуров провёл со мной разъяснительную беседу. Я всё осознал и со всем согласен. — ответил я без эмоций.
— Война дело грязное, но если правильно подать, — посмотрел я со значением на Шувалова.– В такой ситуации, нужно извлечь максимум преференций и выгод для нас. Это событие сделают значимым и великим. Можно надеяться, что, стоя рядом с Его высочеством, и на нас заденет звёздный дождь.
— Можете не сомневаться, Пётр Алексеевич, сделал всё, что мог. — Улыбнулся Шувалов.
— Генерала и Шувалова можно понять, это противостояние надолго, патовая ситуация. Ликвидация Хайбулы может серьёзно изменить весь расклад. Это вырвать сердце у всего движения, лишить его мозга и воли. — Рассуждал я по дороге на базу. — В принципе у меня всё готово. Как планировал ранее. Единственно, вопрос нашего выхода, после проведения операции, остался не решённым. Придется лезть глубоко на территорию противника.
В Семеновке я застал есаула Дорожного. Командир полка наконец то получил долгожданный отпуск за два года службы и вместе с нашими жёнами отбыл в Москву.
— Жена… до сих пор не осознал полностью этот факт. Когда вошел в свой дом, почувствовал пустоту и отсутствие чего-то важного и необходимого. Всё знакомо, но лишено души. Аслан, занятый хозяйственными делами, только подчёркивал это состояние. Сейчас, в эту минуту, осознал, как много значат в моей жизни Катерина и Ада. В штабе сидели урядник Бедовый, начальник канцелярии сотни и Сашка, малой, тот самый, сын Марфы. Шестнадцатилетний юноша. Поступить на службу он пока не мог, но обучившийся грамоте и обладая более разборчивым почерком, был принят вольнонаёмным писарем. Частично обмундирован и получал зарплату.
— Здравия, командир. — Встали Саня и Малой.
— Сделали исправленные формуляры?
— Так точно, господин есаул, чуток осталось. — Звонким голосом доложил Малой.
— Да тише ты, не на плацу, оглушил совсем. Пластунку гвоздём прибил что ли, как она не падает. — Ни как не мог понять я, каким образом она держится на голове Малого. Он виновато поправил головной убор, зная моё отрицательное отношение к перегибам.
— Старшина! — увидел я Егора Лукича. — Задержись, сейчас пойдем ко мне.
Дома я выложил на столик пачки с ассигнациями и пояса с монетами.
— Вот скажи мне, Пётр Алексеевич, ну как ты умудряешься деньгу из ниоткуда доставать.— Счастливый Егор Лукич смотрел то на меня, то на деньги разложенные на столике.
— Кто ищет, тот всегда найдёт. Ты с добром к людям и воздастся тебе со сторицей. Но это не про тебя, Егор Лукич.