Я решил приколоться и включил свой тяжёлый, фирменный взгляд. Подействовало, да ещё как. Не даром Савва и Эркен пытались научиться этому приёму, уверяя, что когда я смотрю так, у них начинают мурашки по спине бегать и кровь в жилах замедляет течение. Особенно просел князь Мищерский. Видимо он говорил с военным министром обо мне и они исподволь бросали взгляды в мою сторону. Вот тут я подловил его, как удав кролика. Он смотрел на меня и не мог отвести взгляд. Только после того, как я отвернулся, он отмер и стал шевелиться, непроизвольно двигая плечами. Церемония официально закончилась и мы с графом решили ехать к нему домой. К крыльцу подъехала карета. Аслан соскочил с коня и открыл дверцу. Мой выезд смотрелся солидно. Новая карета, казаки сопровождения с милыми лицами и Аслан, дикий бородатый горец.
— Пётр ты должен уступить мне свою карету, я старый, а у неё такой мягкий ход. И, как мой наследник, ты с Катериной должны обеспечить мне спокойную старость. — рассмеялся граф. — Что, удивил тебя Пётр?
— Ещё как, Дмитрий Борисович. Наверно не стоило этого делать. Я получил в наследство прекрасное поместье, Юрьевское. Мы с Катей уж точно с голоду не умрём. А это, ваше наследство, лишняя головная боль. Ещё другие наследники начнут интриговать. — вздохнул я.
— Толи ещё будет, Петр. Ты просто не представляешь, что сделал император награждением тебя Владимиром третьей степени, да ещё с мечами. Чиновники и военные десятилетиями ждут награждения за выслугу лет, редко кто удостаивается этого ордена ранее, а тут ты. Простолюдин по рождению, выскочка и непонятный во всех отношениях человек. Да ещё я со своим прошением. Честно говоря, я тоже не ожидал столь щедрого награждения со стороны императора. Это ещё они не знают, что тебе покровительствует Бенкендорф. Не зря он скрывает твою связь с жандармами. Ну и император своими действиями противопоставил тебя высшему свету тем самым привязал тебя к трону. Без поддержки его величества тебя просто растопчут. Но сейчас ты в фаворе и в скором времени уедешь на Кавказ, где тебе будет тоже нелегко, но там ты весомая фигура. Ещё раз повторюсь, будь осторожен с Бенкендорфом. Он имеет большое влияние на императора. Как я понимаю, цесаревич явно положил на тебя глаз и хочет приблизить к себе, с запасом на будущее. Если у тебя получиться провести операцию с Хайбулой, хотя бы в половину, то будь уверен, положение твоё станет столь прочным, что уже не каждый решиться соперничать с тобой.
Слушая графа, не переставал удивляться его уму и прозорливости. Как же мне повезло получить в наставники столь опытного человека. Князь Долгорукий, по-видимому, очень уважал графа и пользовался его советами. Наша с графом программа работы с Хайбулой была практически без изменений принята Бенкендорфом и Дубельтом.
Глава 31
— Командир, Владимир третьей степени с мечами, войсковому старшине, даже не припомню подобного случая.
Андрей, по настоящему удивленный, разглядывал меня.
— Не войсковой старшина, а настоящий полковник. — грустно заметил я.
— У меня просто нет слов, Пётр, столько за раз загрести, это уму не постижимо. — действительно удивился Андрей.
— Не, Пётр, а граф Иванов-Васильев — произнес я ещё тоскливей. — Прочти.
Я протянул Андрею диплом. Он прочитал и откровенно завис. В комнату вошла Катерина.
— Как всё прошло, Петенька, — она аккуратно обняла меня и поцеловала в щёку.
— Вот прочти, Катерина.— с непонятным выражением сказал Андрей. Катя прочитав, подняла на меня удивленные глаза.
— Дедушка признал тебя своим наследником⁈ Но, как, он даже намека не делал на подобное. Получается, что я графиня Иванова-Васильева.
— Получается так, Катенька.
— Это же замечательно, всё родовые имущество переходит к тебе. Даже родовой герб изменён с переходом всех прав в твою пользу. — Яркий румянец разлился по лицу.
— Род Васильевых не исчезнет. Это то над чем сокрушался дедушка. Он признал тебя достойным. Мой дед, чопорный и капризный аристократ. А родовой перстень?
Я молча показал родовой перстень Васильевых, который был на моём безымянном пальце правой руки. Что интересно, он подошел мне, как на заказ.
Катерина захлопала в ладоши.
— Ваше сиятельство, — Катерина попыталась изобразить придворный поклон, но не смогла из-за выпирающего животика. Я рассмеялся на языке вертелось, утка, но я благоразумно промолчал.
Кабинет графа Васильева.
Князь Долгорукий, развалившись в мягком кресле, неспешно потягивал вино из хрустального бокала. Его взгляд, полный немого вопроса, скользнул по лицу собеседника.
— Ваш ход, граф, оказался неожиданным для всех, — произнёс он, слегка растягивая слова. — Весь Петербург только и говорил о выскочке из казаков, впрочем, выражения выбирали куда менее деликатные. Долго ещё обсуждали этот поступок и гадали, чьим протеже он приходится. Но поскольку вас не связывают ни с одной придворной партией, загадка так и осталась неразгаданной.
Князь умолк, явно ожидая пояснений.
Граф Васильев усмехнулся, и в уголках его глаз залегли лучики морщин.
— Дорогой мой Владимир Николаевич, — начал он, отхлебнув вина, — скажу вам откровенно, этим шагом я решал сугубо семейные дела. Пётр Алексеевич, единственный, в ком я увидел достойного продолжателя нашего рода. К тому же, граф слегка наклонился вперёд, понизив голос, я желаю, чтобы мои правнуки носили графский титул, так же как и император.
Он откинулся на спинку кресла, и тень пробежала по его лицу.
— Моя сестрица, после моего отказа передать титул её старшему сыну, давно строит козни через императрицу. Хочет оспорить мой официальный отказ. Потому я решил успеть при жизни. Так сказать… обрести душевный покой. Теперь Пётр и Катенька, полноправные наследники Васильевых, и никакие интриги этого не изменят.
Князь задумчиво кивнул, вращая бокал в пальцах.
— Мудрое решение, Дмитрий Борисович. Но высший свет никогда не примет Петра, как не принял генерала Платова, несмотря на все его попытки втереться в аристократические круги.
Граф хрипло рассмеялся, и смех его звучал почти вызывающе.
— Владимир Николаевич, Пётр, человек, который презирает аристократов. Он судит людей по иным меркам, и ему глубоко безразлично, что о нём думает высший свет. В этом его сила и преимущество перед нами. Если свет отвернётся от него, он плюнет, повернётся спиной и даже не поморщится.
— И вновь вы правы, граф, — князь задумчиво провёл рукой по бархатной обивке кресла, его взгляд стал рассеянным, будто он разглядывал что-то в глубине памяти. — Скажу вам больше. Я стал замечать в Андрее странное пренебрежение к сословным условностям. Как бы точнее выразиться. Он начал видеть тех, кто для нас всегда был лишь тенью: слуг, челядь, простой люд. И что удивительно, они отвечают ему тем же. Взглядом, жестом, готовностью служить не по принуждению, а по душе.
Он отхлебнул вина, словно давая собеседнику время осмыслить сказанное.
— А эти казаки, что ходят за Петром тенью? Головорезы, готовые перерезать глотку любому по одному его слову. Андрей рассказывал, будто вся их сотня живёт по какому-то дикому девизу: «Один за всех и все за одного». Словно не нижние чины, а братья по оружию.
Князь замолчал, его пальцы нервно постукивали по ножке бокала.
— Вы правы, Дмитрий Борисович, Пётр не прост. Ох, не прост. — Голос его понизился до шёпота. — Но знаете, что меня тревожит больше всего? На той церемонии, многие из присутствующих не столько презирали его, сколько прятали страх. За их напускным высокомерием сквозила опаска. Уж больно независим этот человек.