— Терентий, ваше сиятельство, — тихо пробасил он. Горюнов не мог понять причину вызова и не ждал ничего хорошего от встречи с барином.
— Вот что, Терентий: какие планы у тебя на будущее?
Мой вопрос прозвучал издёвкой над человеком, которого несчастье свалило с ног.
Он посмотрел на меня с непониманием.
— Нет планов, барин. Ничего нет, — сник он.
— Терентий, скажи, сколько тебе надо денег, чтобы восстановить мастерскую?
Терентий, сбитый с толку, не мог понять дурного барина, но на всякий случай сказал.
— Пятьсот рублей, самое малое. Ежели по уму с материалом — шестьсот.
— Твоя мастерская шила сапоги на мою сотню, товар отменный. Что можешь ещё пошить? — видя, как в глазах Горюнова промелькнула искра надежды, спросил я.
— Так, всё, что потребно, ваше сиятельство. Ботинки, туфли, да что хошь. У меня лучшие мастера в городе…были.
— Как я понимаю, деньги на восстановление мастерской ты не нашёл?
— Нет ваше сиятельство. Где только не просил.
Пришел Лобанов Иван, и попросил разрешения войти.
— Проходи, Ваня. Передо мной стоит хозяин сгоревшей мастерской, Горюнов Терентий. Говорит, что на восстановление мастерской ему потребно шестьсот рублей. Срок восстановления какой, Терентий?
— За месяц управлюсь, — ответил растерявшийся Горюнов.
Иван, ты поручишься, за Терентия, если я помогу ему деньгами?
Обрадованный Терентий обернулся на Ивана и с умоляющими глазами смотрел на него. Иван посмотрел мне в глаза и быстро сообразил.
— Надо подумать, ваше сиятельство, — озаботился он, нахмурив брови. Я еле заметно кивнул.
— Поручусь, ваше сиятельство, Терентий человек честный, ему верить можно.
— Хорошо Терентий, я дам тебе семьсот рублей. Стройся с запасом и заглядывай на будущее. Отдавать деньги не надо. Я буду твоим учредителем. Прибыль делим так: восемьдесят процентов тебе, двадцать мне. Ваня будет твоим поручителем. Мою долю будешь класть на счёт, в торговом доме Бусина.
Думай, Терентий.
— Да чего думать, ваше сиятельство, согласен я!
— Савва, стряпчий где?
В дверь вошёл Савва со знакомым мне стряпчим. Он быстро составил договор, мы подписались и я выдал счастливому Горюнову деньги.
Глава 22
Хайбула и Гасан прибыли в Чохри с небольшим караваном. Иван, как и обещал, доставил груз к перевалу, Дауд помог переправить его в Арди, где груз встретил Малик. Тот, в свою очередь, обеспечил доставку в Чохри. Сафар и Лазиб, обрадованные привезенным имуществом, деятельно взялись вооружать воинов, давших клятву верности Хайбуле. Всего под знамена встало сорок семь человек, включая самого Лазиба.
Когда Хайбула посвятил Лазиба в свои планы, тот горячо их поддержал, полностью согласившись, затянувшаяся война наносит аварцам непоправимый урон. Лазиб собрал всех добровольцев, пожелавших служить Хайбуле. Во все доступные селения были посланы вестники; с каждым из них Хайбула и Лазиб беседовали лично, подробно разъясняя новую политику. Подача, как и положено на Востоке, была искусной и продуманной. Суть заключалась в следующем:
— Довольно братоубийственной войны!
— Войну с русскими не выиграть ни при каких обстоятельствах. Необходимо искать пути к мирному сосуществованию.
— Аварцы гибнут за чужие интересы. Вспомните имамат, Абдулах-амина, к чему он привел? Повсюду царит беспорядок, грабежи и убийства.
— Наши набеги лишь озлобляют русских. Они отвечают ненавистью и жестокостью. А зло и ненависть порождают лишь новое, большее зло.
— Хайбула, становясь ханом, дает обет: принести мир, договориться с русскими о перемирии для начала хотя бы временном. И, самое главное, дать защиту мирному населению, которое признает его власть.
Такова была, вкратце, его политическая программа.
Хайбула прекрасно понимал какая реакция будет со стороны Абдулах-амина и что последует после этого. Если он устоит и выдержит первый удар, то тогда можно надеяться на реализацию своих замыслов. Ну а если нет…. Об этом он не хотел думать.
Хайбула ждал гонцов, посланных к Соргатлинскому тухуму и Гидатлинскому сообществу, южным аварцам. Его план заключался в объединении трёх равнинных селений. Сердцем этого союза должно было стать Картах, селение, избранное Хайбулой для своей ставки. Селение Картах, лежавшее в самом центре намеченных земель, представляло собой печальное зрелище. Дважды разграбленное отрядом Султана, чеченца, преданного мюрида Абдулах-амина, оно было основательно разорено. Многие жители покинули его, и селение практически перестало существовать. Лишь спустя несколько лет сюда вернулась горстка людей. Теперь они жили в постоянном страхе, ожидая нового набега непримиримых.