— Добрый вечер, Пётр Алексеевич, прошу прощения. Я, знаете о чём подумал. Как, я понимаю, часть горцев, лояльных нам, будут воевать с нами. А как вы будете различать, где наши, а где не наши?
Я впал в состояние соляного столба. Простое, как мычание коровы соображение, а я о нем не подумал. Так же озадаченно смотрел на меня Савва.
— Простите, Пётр Алексеевич, если вторгаюсь не в свою компетенцию. — Доктор смущённо поправил очки. — Без сомнения, я окажу помощь каждому нуждающемуся, но, как вы будете стрелять если не сможете различить кто свой, а кто враг.
Я немного отойдя от шока хмыкнул.
— А как, вы, видите выход из ситуации?
— В данном случае, самое простое мм… –задумался Жданович, — самое простое, скажем белая повязка на левой руке. Так часто поступали в прошлых войнах, если противники были одинаково одеты.
— Удивлён вашей прозорливостью, Николай Иванович, как сугубо штатского человека. Мы сошлись с вами во мнении. — с трудом вывернулся я.
— Что же, не буду надоедать вам своим присутствием. А… песня ваша, чудо как хороша. Никогда не испытывал столь сильного душевного переживания. Примите моё восхищение вашим талантом. — он собрался уходить.
— Может желаете чашечку кофе, доктор?
— Знаете, не откажусь. Признаюсь вам, испытываю сильное волнение в ожидании боевых действий. Не приходилось ранее участвовать.
Я разлил кофе по чашкам.
— Ммм… отличный кофе, Пётр Алексеевич. Признать давно не пил подобного. — обрадовался Жданович пригубив чашку.
— Обязательно поделюсь с вами, Николай Иванович, когда вернёмся. И еще, я настоятельно прошу вас не лезть в схватку. Только в крайнем случае, если вашей жизни грозит опасность. Савва, проследи чтобы в помощь Николаю Ивановичу выделили двух бойцов. Помогут с ранеными и присмотрят за доктором. — Савва кивнул. Надо Хайбулу известить на счёт повязок. Но пусть оденут перед самым боем.
— Исполню, командир.
Следующим утром выступили к селению Гунчи. Казаки и люди Хайбулы двигались впереди. Значительно впереди, чтобы успевала осесть дорожная пыль. Дороги, как таковой не было, широкая протоптанная, наезженная тропа. К вечеру мы миновали Гунчи. Всё население высыпало на окраину и настороженно наблюдали за нашим передвижением. Прошли дальше за Гунчи и остановились. Я выехал на рекогносцировку. Ко мне присоединились Хайбула, Соловьёв и незнакомый горец.
— Пётр, это Кучар, с ним семнадцать всадников. Они из Гунчи. Кучар склонился в традиционном поклоне, прижав правую ладонь к сердцу.
— Спасибо вам, что откликнулись на нашу просьбу. Мы не первый раз подвергаемся набегу. У нас нет сил, чтобы дать достойный отпор. Старейшины просили передать, что мы признаём Хайбулу своим ханом. — Кучар ещё раз склонился в поклоне и выпрямившись смотрел прямым взглядом воина.
— Рад приветствовать тебя, Кучар. Ты со своими людьми поступаешь под командование Хайбулы. Прошу тебя выполнять команды Хайбулы точно и беспрекословно. Сам ничего не предпринимай.
Мы два часа объезжали возможное место боя. Все отстали от меня метров на сто и усевшись на землю, ожидали моего решения. Только Соловьёв не отставал, осматривая окрестности. Он и нашёл удобное место.
— Смотри, Пётр Алексеевич, мы встанем здесь. Во-первых, незаметно, но существует уклон. Мы чуть выше. Второе, дальше справа неровность местности, но сбивает темп атаки конницы. В третьих водный ресурс, ручей за нами. Другие источники значительно дальше.
— Вполне удобная диспозиция. — задумчиво потянул я. — Третью сотню с Терцами, поставим слева, в полуверсте, под острым углом. В случае прорыва ударят им во фланг. В случае обхода справа, завернём правое крыло.
Я ещё пять минут осматривался и окончательно определился с расположением подразделений. Вернулись к колонне, стоящей походным порядком.
Собрались под навесом. Я на своей примитивной карте показал места расположения подразделений. Предварительно описал действия каждого в общих чертах и приказал расходиться, готовить места обороны.
Веселов и казаки Терцы прошли в указанное им место. Трофим и Михаил прошли с версту и встали «коробкой», фронтом в сторону ожидаемого противника. Разбили лагерь.
Ко мне подошёл Малышев.