— Знаете, Пётр Алексеевич, так всё и было. Все поскакали и я поскакал.
Уставший Жданович, делавший перевязку рядом, не сдержался и тоже захрюкал сдерживая смех. Пошел к своему импровизированному штабу. Попутно шуганул Муравина, который болтался рядом с Михаилом.
— Чего трёшься тут, ну-ка марш в сотню — приказал я. Костя подскочил.— Слушаюсь — и быстро удалился.
— Как себя чувствуешь, — спросил я сидящего Михаила с забинтованной головой и жутко пахнувшего мой волшебной мазью.
— Защитник сирых и убогих. От чего Муравин постоянно бубнит, что ты закрыл его грудью, через это и пострадал.
— Да не было подобного, командир. Он рядом со мной стоял, когда горцы прорвались. Смотрю, ранило его в бок, отбросило на землю. Два горца на него грозятся. Я только со своим управился и смог одного зарезать, а второй мне по голове успел ударить. Хорошо, что на замахе, не получился удар. — вздохнул тяжело Миша. — Лежать не могу, командир, мутит сразу.
— Через пару дней пройдет. Придётся спать сидя. Спать сидя в любом случае лучше, чем удобно лежать в могиле.
— Ну и шутки у вас, Пётр Алексеевич, — возмутился Михаил.
— Зато как бодрит. — рассмеялся я.
Я удобно устроился под навесом и приказал Савве привести непонятных иностранцев. Савва привёл двух мужчин, одетых непонятным образом. Тот, что постарше, лет тридцати, русоволосый с густыми усами, был высоким, крепким, с военной выправкой. Второй немного моложе, шатен. По внешнему виду и поведению явно не простолюдин. Одет в темный бешмет с умными, проницательными глазами.
Как только их подвели, старший разразился громкой тирадой.
— Черт возьми, есть здесь кто-нибудь кто говорит на человеческом языке? Проклятые дикари, ублюдки. Долго ещё терпеть это скотское обращение. — Возмущался пленный на чистом английском языке.
— Дэвид, успокойтесь. Зачем раздражать варваров. Надеюсь среди офицеров найдётся образованный человек знающий английский. То, что мы выжили в этом аду, уже удача. Ричарду не повезло. — вздохнул второй, успокаивая собрата по несчастью.
— Паша, кликни Муравина, он у нас любитель наглов. — я посмотрел на пленных своим фирменным взглядом. Пленные, поймав мой взгляд, скромно потупились.
— Дэвид, ради бога заткнитесь. — Прошипел молодой.
— Звали, господин полковник? — подошёл Муравин.
— Да, Константин, вы же у нас англофил?
— Не то что… — смутился Костя.
— Простите, не точно выразился, Константин, вы владеете английским?
— В совершенстве, Пётр Алексеевич, моя мать была англичанкой.
— Замечательно тут у нас два «нагла», любители горных пейзажей и юных дикарок. Совершенно тупые, не знают русского, простого человеческого языка. Помогите наладить общение с этими варварами.
В глазах молодого мелькнуло понимание.
— Добрый день господа. Кто вы и что делали в лагере повстанцев? — начал допрос Костя.
Молодой, Арчибальд, растерянно замер, его взгляд скользнул по нашивкам на нашей походной форме, явно не понимая чинов. — Господин… — он запнулся, — офицер… — наконец выдавил он, выбрав нейтральное обращение.
— Майор Дэвид Гэнворд, — резко отчеканил старший, выпятив подбородок. — Военный инженер. А это, — он кивнул на спутника, — мистер Арчибальд Донвер, мой помощник. Мы прибыли сюда недавно, по приглашению местного правителя. Цель визита нам неизвестна.
Костя перевел, стараясь сохранить тон.
— Передай им, Костя, — негромко, но отчетливо произнес я, не сводя глаз с пленников. — Что этот Дэвид… Морда у него наглая, выправка военного, явно кадровый кавалерист. А молодой… — мой взгляд уперся в Арчибальда, — с хитрой рожей, глаза бегают, воняет от него шпионскими штучками. И прибыли они, конечно, не из добрых побуждений, а прямиком из Турции, дабы сеять смуту и подпитывать «священную борьбу» этих недобитков против нас. — Я сделал театральную паузу. — И добавь, что если продолжат вертеть передо мной своими наглыми задницами и лгать, как сивые мерины, я устрою им такое приключение… Ощущения гарантирую, непередаваемые, и запомнятся им до гробовой доски. Постарайся донести всю прелесть моего русского слога, всю его сочность. Хотя… — я деланно вздохнул, брезгливо махнув рукой, — сомневаюсь, что их убогий язык свинопасов способен передать хоть тень его богатства и мощи. Жалкое наречие простолюдинов.
Костя напрягся, его лицо покраснело от усилий. Он забормотал что-то по-английски, сбивчиво, явно пытаясь смягчить мои слова и подобрать хоть какие-то аналоги. Получилось сухо, неуклюже и совершенно лишенное моего ядовитого сарказма и угроз. Я же, зная английский, лишь усмехнулся в усы. Перевод был бледной тенью сказанного.