Бенкендорф молчал и рассеянно смотрел в пространство перед собой.
— Из доклада и рапорта вице-губернатора Москвы следует, что подготовка и проведение успешной операции полностью его заслуга, а вмешательство полковника графа Иванова–Васильева чуть не погубило все его труды. Он требует сурово наказать оного возмутителя порядка по всей строгости и ещё добавить, чтобы другим неповадно было. И кому верить? — Усмехнулся Бенкендорф.
— Да уж, нечего возразить. Не испытывает граф пиетета ни перед кем из чиновничьей братии. — Дубельт поморщился.
— А насчёт отряда ССО согласен, отменный инструмент появился у нас. Цесаревич наверняка расскажет его императорскому величеству.
Глава 26
Андрейка подъезжал к родной станице Романовке. Четыре с половиной года… Теперь он был уже не просто Андрейкой, а Андреем Григорьевичем Сомовым, выпускником кадетского корпуса, класса для казачьих детей, с отличием сдавшим экзамен на первый офицерский чин — прапорщика. Домой он возвращался на грузо-пассажирской фуре из станичной МТС. Возчик, знакомый казак Евсей, поначалу не узнал молодого офицера.
— А чего к нам, господин прапорщик? По делам или как? — спросил он, прищурившись.
— По делам и как! — усмехнулся Андрей. — Не признал меня, дядька Евсей?
Возчик резко обернулся, пристально вгляделся.
— Ёщкина Матрёна! Андрейка! Григория сын!
— Он самый, — широко улыбнулся Андрей.
— Значит, выучку окончил? Прапорщика получил? Родителям радость! На побывку, значится?
— Так точно. Отгуляю отпуск — и на службу.
— А куды тебя определи-то?
— В пластунский батальон!
— О-о-ох, — протяжно свистнул Евсей. — Не просто туды попасть! Наш Леха ужо урядник, Егорий и медаль за храбрость. В последней стычке знатно горцам вдарили, хабар взяли, — с гордостью поведал возчик.
Ловя на лету станичные новости лишь краем уха, Андрей невольно погрузился в воспоминания о кадетских годах. Первый раз — так далеко от дома, первый шаг во взрослую жизнь. Тяжесть тех первых дней и сейчас отдавалась в сердце смутной тоской. Особенно сложно складывались отношения с Русланом, сыном войскового старшины кизлярского полка. Тот, сильный и нагловатый, сразу вознамерился верховодить. Но наткнулся на молчаливую, упорную стойкость Андрея. Несколько стычек — и Руслан отступил, оставив его в покое.
С первых дней Андрей, помня данное отцу и хорунжему слово учиться хорошо, схватился за гранит науки, грызя его изо всех сил. Не забросил и физическую подготовку: каждый вечер — отжимания, пресс, самодельный турник. Постепенно к нему потянулись другие кадеты. А когда разнеслась весть, что он лично знаком с самим Шайтан Иваном, авторитет Андрея стал непререкаем. Став лучшим в классе и его неформальным лидером, он ввел малый казачий круг, избравшись старшиной. После нескольких удачных отпоров старшеклассникам, пытавшимся задирать младших, их оставили в покое. Позже, на втором году учебы, казачата всех классов объединились в единый войсковой круг. Здесь сообща решали любые проблемы — от учебных споров до денежной помощи самым нуждающимся. Администрация и преподаватели наблюдали за этим с интересом, но не вмешивались: придуманное сообщество только шло на пользу дисциплине, успеваемости и братскому духу. Единственный изъян — круг был закрытым, только для казаков.
За годы учебы отец трижды присылал по двадцать пять рублей — вспоможение от пластунской сотни на обучение. Все знали: место хорунжего для Андрея зарезервировал сам Шайтан Иван, отсюда и помощь. Зависть к нему была лютой. После блестящей сдачи экзаменов Андрею предложили поступить Николаевское кавалерийское училище. К удивлению начальства корпуса, он отказался — решил вернуться домой и служить в пластунском батальоне.
Под мерное покачивание телеги, под стук колес и бормотание Евсея, воспоминания медленно уплывали. Усталость долгой дороги и нахлынувшие мысли сомкнули веки Андрея — он задремал.
Встреча с родными была бурной и радостной. Андрей не стал упреждать о своём приезде. За годы отсутствия ни чего не поменялось в доме. Зашёл в калитку и увидел мать хлопотавшую во дворе, младшего брата и отца в доме не было.
— Здравы будьте, мама. — не громко поздоровался Андрей. Мать обернулась и увидев Андрея охнула, — Андрюша! — кинулась она навстречу. Андрей обнял мать и вдруг почувствовал какая она маленькая и лёгкая.
— Боже, Андрюша! — Говорила она обнимая и рассматривая сына. — А здоровущий какой стал. Ты ахфицер сынок⁈ А надолго домой? — Она говорила невпопад, плача и смеясь одновременно. — Чего во дворе, проходи до дому. Батя на службе, а Колька болтается не знамо где. — Мать не знала куда усадить любимого сыночка. Села рядом и не могла наглядеться. Ещё бы уезжал подросток и приехал юноша, крепкий, статный.