— Благодарю вас от души, Елизавета Алексеевна, но вынуждена отказаться, — вежливо, но решительно ответила Мелис. — Я буду у Петра Алексеевича. Нужно подготовить Мурата к корпусу и быть готовой самой отбыть с ним на Кавказ.'
— Помилуйте, Мелис! — воскликнула Елизавета Алексеевна. — Вам то зачем ехать туда и подвергать себя опасности?
— Я должна быть рядом с мужем, — коротко и безапелляционно отрезала Мелис, не оставляя места для дальнейших расспросов.
Глава 31
Кабинет шефа Жандармского корпуса, генерал-адъютанта, графа Александра Христофоровича Бенкендорфа.
За массивным дубовым столом, заваленным бумагами, Бенкендорф слушал обширный доклад своего начальника штаба, Леонтия Васильевича Дубельта. Тонкое гусиное перо в руке графа то и дело скользило по страницам кожаной тетради, оставляя лаконичные, но ёмкие пометки.
— Итак, Леонтий Васильевич, — Бенкендорф отложил перо, его проницательный взгляд устремился на подчиненного, — что у нас с общественным мнением касательно… этого дуэльного инцидента графа с англичанами?
— Картина, Александр Христофорович, складывается в целом предсказуемая, — Дубельт слегка наклонил голову, — хотя и не без нюансов. Отечественная публика, как и ожидалось, единодушно на стороне Государя. Впрочем, — он сделал едва заметную паузу, — излишняя, по мнению некоторых, жестокость развязки и обилие пролитой крови… несколько омрачили общее впечатление. Притупили восторг.
— Им не угодишь! — Бенкендорф фыркнул с явным раздражением, резко отодвинув тетрадь. — Вечно всё не так, вечно найдется к чему придраться.
— Что до Европы, — продолжил Дубельт, — то настроения там скорее склоняются в нашу пользу. Прямо это, разумеется, не декларируется, но основной лейтмотив зарубежных публикаций сводится к тому, что англичане проявили непозволительное высокомерие — не только по отношению к нам, но и к прочим. Сама же Англия, — голос Дубельта стал чуть суше, — пребывает, как и следовало ожидать, в состоянии крайнего возмущения. Государя обвиняют в том, что он натравил на их подданных, цитирую, «дикого козака Ивана» — своего личного «цепного пса», кровожадного и жестокого варвара.
Бенкендорф резко поднял голову, брови его поползли вверх:
— Неужели осмелились напечатать такие слова? Дословно?
— Так точно, Александр Христофорович, — подтвердил Дубельт с тенью сожаления в голосе. — Осмелились. И, по последним сведениям, к нам уже спешит новый посол Её Величества. Не сомневаюсь, в его багаже помимо личных вещей окажется целая кипа бумаг — с нотами протеста, требованиями и прочими дипломатическими претензиями.
— Надеюсь лишь, что у Государя хватит выдержки и мудрости снести подобное высокомерие, — произнес Бенкендорф, сжав губы. — Что с депешей, которую я приказал отправить полковнику Баровичу?
— Исполнено в точности, Александр Христофорович, — четко доложил Дубельт. — В депеше изложены подробные разъяснения и инструкции по всем пунктам. Отдано недвусмысленное приказание: оказывать полковнику Желтову, помощнику начальника штаба Кавказского корпуса, всеобъемлющее содействие. А также — принять безотлагательные и окончательные меры для полного закрытия дела графа Иванова-Васильева по всем судебным и административным инстанциям. Наложен строжайший запрет на любое упоминание о нём, ни при каких обстоятельствах. Под страхом самой суровой ответственности.
Бенкендорф задумался, его взгляд ушел куда-то в пространство за окном.
— Александр Христофорович, осмелюсь напомнить, — осторожно вклинился Дубельт. — Полковник Лукьянов доложил о полном сборе кандидатов в состав спецотряда для охраны первых лиц. Двадцать пять человек, отобраны лучшие. Собраны на базе отряда ССО. Как вы и приказывали, без вашего личного ведома и санкции к их подготовке и обучению не приступали.
— Государь… — Бенкендорф тяжело вздохнул, проводя рукой по лбу, — Государь относится к этой затее с изрядной долей сомнения, Леонтий Васильевич. Уверяет, что нынешней охраны вполне достаточно. Не видит нужды в нововведениях.
— Позволю себе предположить, Александр Христофорович, — Дубельт слегка наклонил голову, — что в данном случае было бы полезно запросить мнение полковника графа Иванова-Васильева. Его взгляд всегда… нестандартен. Пусть порой излишне жесткий и прямолинейный, но, как правило, впоследствии доказывает свою правоту и целесообразность.