Император рассмеялся уже громче, оценив мой ответ.
— Граф, вы не перестаете меня удивлять! — воскликнул он. — После ваших визитов хоть записывай изречения. Но довольно веселья. Вы меня убедили, господа. Приступайте к подготовке отряда. Деньги будут выделены. Александр Христофорович, — повернулся он к Бенкендорфу, — разберитесь, как графу удалось проникнуть во дворец. Сделайте соответствующие выводы.
— Ваше Величество, — обратился я, ловя момент, — осмелюсь просить отметить верность долгу смены дворцовых истопников и возчика дров. Истопники, не дрогнув, с топорами в руках напали на нас, пытаясь пресечь наше проникновение. Честно исполняли свой долг, как его понимали.
Император приподнял брови, явно удивленный.
— Вот уж не ожидал от истопников такой прыти! Ну что ж, если так… Александр Христофорович, премируйте их за рвение в службе.
— Слушаюсь, Ваше Величество, — сухо отозвался Бенкендорф, бросая на меня взгляд, полный не столько одобрения, сколько будущих вопросов.
Глава 33
База пластунского батальона. Пластуновка.
— Андрей, ты надорвёшься. Слишком много на себя взвалил. — Сказал Костя после очередного поединка. — Я понимаю тебя, но ты слишком торопишься и пытаешься охватить всё сразу.
— Да нет. С физподготовкой у меня порядок, рукопашный бой и фехтование потихоньку двигаются, а вот со стрельбой промашка. И как у тебя получается, Костя, так стрелять? — сказал Андрейка присаживаясь на лавку.
За месяц своей службы в батальоне Андрейка незаметно сблизился с Константином. Оба вольнопёры, они старательно вникали в особенности службы, каждый раз получая нагоняи от сотника Сухина, дядьки Трофима. Каждый из них на выходе в учебный рейд командовал полусотней. Бойцы сразу приняли Андрейку, своего, Романовского. Многие знали с детства, принимали его командование спокойно, как должное. Уважая его за то, что отучился в кадетском корпусе и выбился в офицеры.
— Не переживай, всё у тебя получится, да и стреляешь ты неплохо. Андрей, а тебе не, кажется, что вы слишком превозносите командира? Боготворите его. — спросил Костя. — Да он отменный командир, наверное, талантливый стратег, но у меня такое чувство, что это уж слишком.
— Слишком превозносим, говоришь. — потянул задумчиво Андрейка. — А ты глянь кругом себя, Костя. Я ведь помню, когда он впервой сюда прибыл. Сгоревшие развалины, Смирновкие выселки. А сейчас, база, Пластуновка, всё, что на нас одето, оружие снаряжение. Спокойная жизнь, народ жирует, не нарадуется, горцы мирной жизнью живут, Базар, да и много другого. И всё это он, всё на его воле и приказе стоит. Понимаешь меня Костя? Не даром когда-то сказал Егор Лукич: Пока жив командир, жива и сотня, не будет его, все развалиться, одно название останется. Я ещё мальцом был, но всегда помню об этом. Потому и такое уважение командиру от казаков. Про пластунов и говорить не буду. Каждый при необходимости свою жизнь за него положит, а ты говоришь боготворите. Ты из графьёв и не видел, как мы тут до него жили. За околицу, толпой, все оружные ходили. На работу, да хоть куда, с оглядкой и остраской. Всё он, командир, навёл шороха. Горцы теперь сторжко ходят, о набегах думать забыли. Ну и как нам после всего этого к командиру относиться. Не в обиду тебе будет сказано, Костя. Только для меня, сейчас, командир, первейший человек, да не только для меня.
— Ты не совсем правильно меня понял, впрочем, я согласен с тобой во всём — сказал вздохнув Константин.
Появился дежурный из штаба.
— Вашбродь, сотник до штаба вас требует, обоих. Андрейка и Костя поспешили выполнить приказ.
— Здравы будьте, господин сотник. — Поздоровались они с порога.
— Проходи, вольнопёры. — Лицо сотника было встревоженным. — Гонец от Дауда, только что был у меня. Тревожные вести принёс. Старейшина Дасенруховцев сообщил, что к ним прибыл посланец Абдулах-амина с требованием пропустить его отряды через перевал весной, когда потребуется. У них в лучшем случае полторы сотни воинов наберётся на три селения, ну две сотни, если молодняк необстрелянный загрести. Отряд, что к нам погулять идёт, не менее пяти сотен, а скорее поболее будет. Старейшина просит помощи. Дауд имеет семь десятков воинов. Перевал какое-то время удержат. Если дасенруховцы окажут сопротивление, их уничтожат подчистую. Говорят Абдулах-амин собирает всех отморозков по всему пограничью, турки ему помогают. Собираются по всей линии ударить. А вот, где? Когда? Не знаем. Такие дела, вольнопёры. Что думаете, голуби сизокрылые?
— Да уж, сиди, гадай, где чё и по чём. — задумчиво проговорил Саня, старший урядник Александр Болотов, начальник батальонной канцелярии. Саня Воробьёв, Малой, его помощник, числился вольнонаёмным, предусмотрительно молчал и с интересом слушал, боясь, чтобы его не попросили на выход.