— Сахиб, прибыл Арди, — тихо доложил, почтительно склонившись, Кумар, один из двух сикхов, верных теней, вывезенных Флетчером из Индии. Они были его личной гвардией: слугами и телохранителями в одном лице. В услужении подполковника состояли ещё двое турок — мастера на все руки, ведавшие багажом и прочими житейскими мелочами, и личный повар, тоже турок. Флетчер спокойно переносил походные тяготы, но зачем терпеть лишения, когда можно обеспечить себе минимум комфорта? К тому же он достиг такого уровня, когда руководил операциями из относительно безопасного места, не рискуя собственной шкурой.
— Зови, — тяжело вздохнул Дэниэль. Признаться, албанцев он не переваривал даже больше, чем курдов. Отпетые головорезы и подлецы. Садисты, которых ненавидели и боялись все наёмники без исключения. Но, признавая их дьявольское умение вести партизанскую войну и совершать молниеносные, жестокие рейды, Флетчер ценил их как идеальное орудие для грязной работы, часто нанимая для специфических операций. Их верность измерялась исключительно весом кошелька. В этом свете на относительную надёжность в выполнении щедро оплаченного контракта можно было рассчитывать.
— Приветствую вас, уважаемый Фарух-ага, — Арди приложил правую руку к груди в почтительном жесте, его поклон был глубоким, но в глазах читалась привычная настороженность. — Рад видеть вас в здравии и благополучии. Явился по первому вашему зову.
— Присаживайся, Арди. Угощайся, — Флетчер небрежно махнул рукой в сторону низкого стола, где на блюдах дымилась вареная баранина, лежали пучки свежей зелени, теплые лаваши и стоял глиняный кувшин с вином.
Албанец опустился на подушки с легкостью хищника и тут же набросился на еду. Он ел жадно, почти зверино, разрывая мясо сильными руками, под ногтями которых чернели полосы засохшей грязи. Лаваш и зелень исчезали с той же скоростью. Флетчер наблюдал, с легкой брезгливостью поморщившись, сделал долгий глоток вина, словно запивая и вид этой трапезы, и необходимость иметь с этим человеком дело. Стол опустел с пугающей быстротой. Насытившись, Арди вытер руки о широкие шаровары, схватил свой бокал и осушил его одним махом.
Фарух-ага — этот псевдоним давно стал его второй кожей в турецких пределах.
— Сколько людей у тебя под рукой, Арди? — спросил Флетчер, отставив бокал.
— Восемь десятков верных воинов, — ответил албанец, облизывая пальцы. — Еще три десятка подтянутся днями. У каждого — сменные кони. Вооружены как надо: ружья, пистоли, трое лучников в придачу. Люди проверенные, кровной клятвой связаны.
— Скоро Абдулах-амин поднимет людей в набег. Я пойду с ними. Твоя задача — идти со мной. Охранять меня и выполнять только мои приказы. Ничьи больше.
— Сколько? — Глаза Арди мгновенно зажглись холодным, алчным блеском.
— Сто золотых лир, — отчеканил Фарух-ага сухо и четко, как отдавая приказ. — Фураж, провиант — за ваш счет.
— Двести! — Албанец ткнул грязным пальцем в стол. — И ни монетой меньше!
— Сто двадцать, — парировал Флетчер, даже бровью не повел. — И десятина с ваших трофеев — мне. — Он сделал паузу, его взгляд стал ледяным. — Не согласен? Найму чеченцев. У них цены разумнее.
Арди замер оценивая. Чеченцы были конкурентами. Хриплый смешок вырвался у него.
— Ладно, согласен. Но деньги — вперед. Поход требует подготовки.
— Пятьдесят — сейчас. Остальные — когда вернемся живыми, — Флетчер отрезал, не оставляя пространства для маневра.
Наемник задумался на мгновение, его взгляд скользнул по фигурам сикхов у входа. — Хорошо! — хлопнул он ладонью по колену.
— Кумар, — Флетчер перешел на английский, его голос звучал устало и повелительно. — Отсчитай господину Арди пятьдесят золотых.
За долгие годы в Турции Дэниэль Флетчер не просто приспособился — он пустил корни в местную почву, усвоив её, как свои собственные. Даже пестрая, дурманящая жизнь Стамбула, с её незыблемыми устоями и холодной реальностью узаконенного рабства, со временем стала ему по душе. Он научился ценить её колорит и извлекать выгоду из её правил.