Дверь отворилась бесшумно, и в комнату вошёл молодой мужчина. Его фигура, подтянутая и жилистая, говорила о привычке к седлу и горным тропам, меньше всего напоминала мирного пахаря. Иссиня-чёрная, ухоженная борода оттеняла бледный овал лица. Лет ему было не больше тридцати. Он совершил традиционный поклон, его движения были полны собственного достоинства.
— Адам, полковник согласился выслушать тебя, — представил его Хайбула.
— Я просил встречи с Шайтан-Иваном, уважаемый Хайбула, — мягко, но настойчиво произнёс он, его взгляд скользнул по мне, не задерживаясь.
Хайбула тихо рассмеялся.
— Ты смотришь на него, Адам. Это и есть Шайтан-Иван.
Взгляд молодого чеченца впился в меня с внезапным, обжигающим любопытством. В его тёмных глазах читалось изумление, недоверие и мгновенная переоценка всего, что он знал обо мне. Он ожидал увидеть свирепого воина, а перед ним сидел офицер в походном обмундировании.
— Прости, Иван… я не знал, — его русский был чёток, с гортанным, певучим акцентом, но абсолютно понятен. В его голосе послышалось смущение.
— Не извиняйся, Адам. Я слушаю тебя, — сказал я, жестом приглашая его говорить.
— Уважаемый… э-э… — он запнулся, подбирая обращение.
— Полковник, — подсказал я. — Зови меня полковник.
— Уважаемый полковник. Я — Адам, сын Расула, старейшины Акин-Ауха. Он и старейшины ещё трёх селений… приглашают вас в наше селение. Они хотят говорить с вами о мире. Договориться, если вы согласны. Мы даём слово — ваша безопасность. мы поручаемся своей честью. Вы будете нашим гостем.
Время для такой встречи было выбрано крайне неудачно. Но шанс, представившийся сейчас, мог и не повториться.
— Ты просишь не в самое подходящее время, Адам, — заметил я, мысленно просчитывая сколько это поездка займет времени. — Сколько пути до твоего селения?
— Верхом — день и ещё половина следующего. Если гнать коней без отдыха и не спать — можно успеть за один день.
Риск был огромен, но и потенциальная выгода — мир для четырёх сёл — того стоил. Медлить было нельзя.
— Хорошо, — кивнул я, принимая решение. — Выезжаем сейчас же.
— Пётр, возьми Гасана с пятеркой лучших воинов, — тут же предложил Хайбула, но я покачал головой.
— Нет. Моих людей будет достаточно. Адам, собирайся. Через полчаса у ворот.
Я вышел к своим бойцам, уже ожидавшим у коновязи. Коротко объяснил новую задачу. Ни у кого в глазах не мелькнуло ни удивления, ни страха — лишь мгновенная собранность и готовность. В считанные минуты оседланные кони были готовы к выступлению. Как только Адам вскочил в седло, наш небольшой отряд покинул гостеприимное подворье Хайбулы,
уносясь в сторону предгорий.
Мы продвигались быстро, но без суеты, давая лошадям передохнуть. К вечеру, когда солнце стало угасать за гребнями гор, окрашивая небо в багровые тона, Адам указал на темневшие впереди развалины.
— Вот здесь и остановимся. Это остатки боевой башни, а дальше — совсем брошенное селение. Давным-давно тут жили чеченцы-аккинцы. Не знаю, что заставило их покинуть эти места, но здесь спокойно. Если с рассветом тронемся, к полудню будем в Акин-Аухе.
Ночлег решено было устроить в развалинах башни. Площадка в сорок квадратных метров была обнесена полуразрушенными стенами, по грудь человеку, — вполне надежное укрытие от ветра и посторонних глаз. Мы быстро развели костер, и вскоре по округе поплыл сытный запах дымка и кулеша, закипевшего в походных котелках. Распределив дежурство, улеглись спать. Первым заступил Халид. Устроившись за старой стеной спиной к догорающему костру, он прислушался к ночным шорохам, всматриваясь в сгущающиеся сумерки.
К полудню следующего дня, как и предсказывал Адам, мы уже подъезжали к Акин-Ауху. Селение оказалось относительно большим. По пути нам встретились обширные поля, засеянные злаками, и ухоженные огороды, где трудились сельчане. Наш небольшой отряд проследовал к просторному дому, у которого нас уже ожидала делегация из пяти почтенных горцев. Седобородые, с посохами и в высоких папахах, они стояли неподвижно и с достоинством.
Я соскочил с коня и вместе с Адамом направился к ним.
— Ассаламу алейкум ва-рахмату-Ллахи ва-баракатух, уважаемые, — произнёс я, слегка склонив голову и приложив правую руку к сердцу.
— Ва-алейкум ас-салям, — твёрдо ответил крепкий мужчина лет пятидесяти, с проседью в чёрной как смоль бороде. Он был явно старшим среди собравшихся. — Прошу, будь нашим гостем, — широким жестом он указал на дверь.
В дом вместе со мной вошёл Халид в качестве переводчика, все присутствующие, как выяснилось, свободно владели аварским. Когда расселись по мягким кошмам, тот же старейшина, который представился как Сулайбек, начал речь.