— Но и мы не трусы! Храбрости нам не занимать. Но я знаю — против такой орды мы бы не устояли. Никто из нас.
— В том-то и дело, Магомед. Секрет не только в храбрости. Ты видишь результат, — Джоха кивнул в сторону холмов из тел. — Мы можем сколько угодно гадать, а доказательство их правоты лежит перед нами.
— Я заметил, у него служат не только русские казаки?
— Да, там и аварец, и черкес. А в его батальоне, когда я навещал брата, я видел других горцев. Честно? Я и сам не знаю, как к нему относиться. Но то, что он заслуживает уважения — бесспорно. И я бы не хотел иметь такого врага. Теперь я начинаю понимать своего отца и его желание заключить мир с русскими. Продолжи мы эту войну — всем нам конец. Либо смерть, либо бегство. Я знаю некоторые рвутся присоединиться к Абдулах-амину. Но взгляни, Магомед! Вот что их ждёт. Русские разозлятся и обрушат всю свою ярость на наши селения. Они не станут разбирать, кто прав, кто виноват. Они сожгут наши дома, вытопчут посевы, угонят скот. Как это уже бывало.
— И ты предлагаешь склонить головы? Встать на колени и стать рабами? — проговорил сквозь зубы Магомед.
— Ты говоришь словами Абдулах-амина, Магомед. Скажи мне: какая разница, кому мы платим дань — ему или русскому царю? Разве Абдулах-амин не сдирает с нас последнее? Он требует и денег, и воинов, а какой защиты мы от него дождёмся? Надерзит русским — и скроется в горах. А мы? Куда нам бежать?
Магомед молчал, уставившись в землю.
— Вот видишь? — тихо продолжил Джоха. — Я тоже молчал, когда отец задал мне этот вопрос. Да, русские чиновники обманывают нас, творят несправедливость. Но если этот Шайтан-Иван, как его называют, поможет нам заключить договор, как с Хайбулой, появится шанс. Хотя бы на несколько лет передышки. Хотя бы на надежду.
Ты говоришь: «Бороться за веру!» Но разве русские заставляют нас отрекаться от неё? Взгляни на наших сородичей у Линии! Многие приняли подданство белого царя — и что? Как были мусульманами, так и остались. Ингуши уже давно живут под русской рукой. И что? Живут по своим законам, исповедуют свою веру. Многие служат в их армии, дослуживаются до офицеров! Что ты на это ответишь, Магомед?
Магомед сидел, сжав кулаки до побелевших костяшек. Лишь резкая игра желваков на его скулах выдавала бурю, бушевавшую внутри.
Не менее тяжелым было и молчание Джохи. Его мысли унеслись в тот недавний разговор с отцом, что состоялся после возвращения из Пластуновки. Он тогда выложил все до мельчайшей подробности: и о встрече с братом, и о своих смутных тревогах, вызванных увиденным. Старик выслушал, не перебивая, а после долгого раздумья, вынес свой вердикт тихо, но так, что каждое слово легло на сердце:
— Не мешай Байсару, Джоха. Он мужчина. Свой путь он должен выбрать сам.
— А как же я, отец? — не сдержался Джоха, вскинувшись. В его голосе звучала не только боль за брата, но и горькая обида — будто его самого лишили этого выбора.
— А ты — нет, — ответил отец, и его взгляд стал твердым и неоспоримым. — Ты — мой старший сын. После меня тебе быть главой рода и нести за него ответ перед людьми и своей совестью. Такую судьбу предначертал тебе Всевышний.
Словно натянутая тетива, вдруг ослабла воля Джохи. Он безропотно склонил голову, ощущая на своих плечах невидимый, но тяжкий груз долга.
— Да, отец, — прошептал он покорно.
— Давай, Магомед, очистим место от этого, — Джоха кивнул на тела убитых.
— Смотрю русские обобрали их до нитки, но щедро поделились с вами.-- усмехнулся Магомед.
— Это их законная добыча, а подарок действительно щедрый, нам пригодится. Они встали, чтобы распределить людей на работы. Адам добросовестно делил оставленные им трофеи. Оружие и лошади стоили дорого.
***
До Хайбулы мы добрались лишь к обеду следующего дня. Я дал команду немного передохнуть, после чего подробно рассказал ему о стычке с башибузуками. Обсудив дальнейшие действия, мы двинулись обратно на базу, оставив Хайбуле трофейное оружие и двух лошадей.
Перед самым выходом от развалин башни заявился Черныш с лошадью, которая ходила под вьюками. Подойдя ко мне, он ткнул меня в плечо, мотая головой, требуя угощения. Пришлось отдать ему целую лепёшку. Верхом на Черныше, в сопровождении Аслана и Паши мы отправились в Пятигорск, отрядив Эркена и Савву с караваном на базу.
Моё начальство приняло меня с грустной улыбкой.
— Здравия желаю, ваше превосходительство. — бодро начал я. — Вижу не рады видеть меня, Николай Леонидович?