Глава 17
Прибыли на базу. Князь Андрей сразу обрадовал меня известием. Во время дружеской встречи наших воспитанников и станичной команды в игре в мяч, произошла массовая драка. Провели совместное расследование со станичной управой и порешили не раздувать из мухи слона. Всяко бывает, а как мальцам выяснять отношения между собой, но при всём должны соблюдать неписанные правила. Лежачего не бить, биться до первой крови, без применения колющих, режущих предметов и других правил.
— Кто хоть в верх взял? — поинтересовался я.
— Наши, конечно, — усмехнулся довольный Андрей. — Раз, все вместе. И наши и аманат. Сомов расстроился, когда увидел такое безобразие.
— Он то с чего расстроился? — удивился я.
— За казачат стало обидно, наши то явно взяли вверх. Теперь, все воспитанники, молча на утреннюю пробежку и зарядку выходят, рукопашку изучают до посинения.
— С чего, началось всё?
— Лукашка наш бегал, орал, за наших болел. Толи толкнул или кому на ногу наступил, такого пендаля получил, что аж отлетел. Байсар, чечен, увидел это и с налёта по морде обидчику, тот ответил. Ну, а потом кто-то крикнул: «Пластунов бьют». Ну и понеслась душа в рай. Еле разняли. — Радостно улыбался князь.
— Ты то чего такой счастливый?
— Да, так, командир. Мелочь, а приятно. Хорошие бойцы подрастают. Мы конечно для порядка провели беседу о не допустимости подобного. Примерно объявили выговор всем воспитателям, при общем построении воспитанников. Вся полусотня назначена в наряды по уборке территории, после занятий. Егор Лукич начал строительство пристройки к казарме, чтобы свободнее было, наряд на стройке помогают.
— Растёте, есаул. Объявляю вам благодарность за хорошую воспитательную работу с личным составом, с занесением в формуляр. И не надо смеяться, проверю запись.
— Служу трону и отечеству. Благодарю, господин полковник. — вытянулся есаул.
— Я привёз трёх артиллеристов, введи их в курс дела и вали всю работу по формированию и обучению нашей артиллерии на них. Чтобы к первому июля две батареи по четыре гранатомёта у нас были, и не только были, но и метко стреляли.
— Вот это дело, командир. Теперь то точно сформируем и обучим. Только, командир, первого июля слишком мало времени.
— Господин есаул, намерены оспорить мой приказ?
— Ни как нет, господин полковник.
— Вот и славно. Командир всегда прав, а твои сомнения не имеют значения, ибо правота командира подтверждена уставом.
— Ну ты и выдал, Пётр Алексеевич. И всё так гладко, не подкопаешься. — восхитился Андрей.
— Сознание военнослужащего должно быть цельнолитым, из стали, чистым, без вредных примесей. Запиши, а то забудешь.
— А почему из стали? — поинтересовался Андрей.
— Чтобы вырубил зубилом не тленные слова устава и на всю жизнь.
— Убедил, командир, вобью себе в мозг. — Закончил Андрей диалог двух отцов командиров.
Виктор Суворкин, со своими батарейцами, как только увидел гранатомёты, забыл обо всём и обо всех. Он дневал и ночевал в оружейной мастерской. Разобравшись со всем, он сразу потребовал проведение учебных стрельб. Полностью переделал прицел и угломер. Фейерверкер Буланов и бомбардир Суслов назначенные командирами полу батарей, по четыре гранатомёта, принялись муштровать прислугу. Опасения князя Андрея не оправдались. К первому июля батарея была готова. Во время учебных стрельб показала хороший результат. Из сорока пяти гранат, не разорвалось две гранаты. Моя уверенность в боевой готовности батальона к осенней операции, подкреплённая значительным увеличением огневой мощи, обрела чёткие очертания. Все метатели гранат пошли на комплектование расчётов к гранатомётам.
После протеста со стороны вольнопёров назначил их хорунжими, Сомова в первую сотню, Муравина во вторую, но с обязательным преподаванием русского языка, грамматики и арифметики воспитанникам. Старшим воспитателем назначил Руслана с присвоением чина вахмистра и урядника Должикова Ивана из казаков второй очереди. Суровый дядька с виду, но полюбивший сирот всей душой. Все в батальоне по-братски относились к полусотне воспитанников. Они, почувствовав искреннюю заботу о себе и ощутив свою причастность к сообществу именуемому пластунский батальон, с гордостью именовали себя воспитанниками. Самое страшное наказание для них было отчисление из его рядов. Они быстро переняли традиции батальона. Учились танцевать «пластунку», помня, что пластунский хоровод танцуют только пластуны. Петь песни, играть в мяч. Помня о драках возникающих в их среде решил ввести такое понятие, как «вызов на поединок». Сшили четыре пары, подобие боксёрских перчаток. Правила простые: по яйцам не бить, в глаза не тыкать, остальное позволено. Понятие «шок”(нокдаун), „аут“ (нокаут). Бойцам и воспитанникам, понравилось. Конфликты и ссоры стали более контролируемые и обходились без серьёзных травм.