— Что ж, схема вполне рабочая. Леонтий Васильевич, доставьте эти записки мне. Ознакомлюсь с ними обстоятельно.
Спустя два дня. Дворец князя Юсупова.
В кабинет, нарушив утреннее спокойствие, почтительно вошёл слуга.
— Ваше сиятельство, к вам нарочный от жандармского управления, корнет, — доложил он, слегка склонив голову.
Князь отложил перо и с лёгким удивлением поднял глаза. Визит столь необычного гостя сулил нечто из ряда вон выходящее.
— Пригласи, — кивнул он.
Спустя мгновение в дверях возникла подтянутая фигура в синем мундире. Жандармский офицер щёлкнул каблуками и чётко отрапортовал:
— Ваше сиятельство, имею честь вручить вам пакет по высочайшему повелению.
Он положил на край стола плотный конверт с сургучной печатью.
— Прошу вас расписаться в получении, — добавил корнет, подавая князю журнал.
Юсупов бегло поставил подпись, едва сдерживая нетерпение. Едва только офицер, отсалютовав, скрылся за дверью, князь сорвал печать.
Внутри лежала краткая записка за подписью генерал-майора Дубельта и несколько листов, исписанных аккуратным канцелярским почерком.
«Его сиятельству князю Борису Николаевичу Юсупову.
Ваше сиятельство, препровождаю по высочайшему соизволению выдержки из дневниковых записей его сиятельства графа Васильева. Оригиналы хранятся в секретном архиве жандармского управления, в связи с чем содержание сих документов не подлежит разглашению. В случае возникновения вопросов, вам дозволяется обратиться за личными разъяснениями к графу Васильеву.
Начальник штаба Отдельного корпуса жандармов, генерал-майор Дубельт.»
Отложив в сторону лаконичную записку, князь с возрастающим интересом погрузился в чтение. На пяти листах были тезисно, но исчерпывающе изложены смелые и глубокие соображения относительно крестьянского вопроса и предстоящей земельной реформы.
Сперва он пробежал текст глазами, схватывая суть, затем, поражённый, вернулся к началу для вдумчивого, обстоятельного изучения. Перечитывая каждый тезис, он мысленно сверял его с собственными давними соображениями и проектами, которые годами обсуждались в высших кругах. Его взгляд, скользя по строкам, написанным чётким канцелярским почерком, становился всё более пристальным.
— Не готовое решение, конечно, — тихо проговорил он сам с собой, откидываясь на спинку кресла. — Но сколь много в этом рационального зерна! И, что главное, — вполне осуществимо. Полагаю, Киселёв, Харитонов и Сладков ухватятся за подобные положения. Они удивительно созвучны их собственным наработкам.
Однако его мысли, против воли, упорно сворачивали в иную сторону. Он вновь и вновь возвращался к автору этих строк. Его дочь… и этот загадочный граф Иванов-Васильев. Откуда у этого, в сущности, внезапно появившегося молодого человека, столь обширные познания и такая государственная мудрость? Эти мысли выдают не кабинетного мечтателя, а опытного практика, знающего цену и слову, и делу. Нет, — поправил себя князь, — они просты и гениальны в своей неожиданности и прозорливости. Осталось только проработать детали и убедить остальных. Князь поднялся из-за стола и распорядился подать карету — давно уже пора было проведать дочь и внучат.
По дороге в Ильино мысли его вновь и вновь возвращались к графу Иванову. Возникло даже жгучее желание встретиться с ним лицом к лицу, поговорить обстоятельно — не только о реформах, но и о делах.
В душе князь Юсупов был не только аристократом, но и коммерсантом, человеком дела. Мелкая торговля его не занимала — его привлекали проекты масштабные, сулящие влияние и прибыль. Будучи человеком прогрессивным и свободным от предрассудков, он, однако, вынужден был скрывать свою причастность ко многим предприятиям, сохраняя видимость светских приличий.
А граф Иванов, судя по всему, ничего не скрывал. Он открыто занимался торговлей, вкладывал капиталы в производства — и, что удивительнее всего, совершенно не нуждался в признании высшего света. Ходили слухи, что он и вовсе презирает аристократию, предпочитая ей общество деловых людей или его единомышленников. И, учитывая его происхождение и воспитание, свет платил ему той же монетой — принимая сложившееся положение, но не принимая его самого в свой круг. К тому же, в свете ходили упорные слухи о его дружеских отношениях с цесаревичем и великим князем Павлом. Подобная близость к престолу могла в ближайшем будущем коренным образом изменить положение графа при дворе. Да и сейчас он достиг немалого: вести себя с губернаторами и прочими влиятельными лицами с такой независимостью мог позволить себе далеко не каждый. Очевидно, граф пользуется особым покровительством первых лиц государства. Даже шеф жандармского корпуса, судя по всему, благоволит к нему и ценит его. Определённо, стоит присмотреться к этому человеку поближе и, быть может, найти способ сблизиться с ним через графа Васильева.