Он сделал паузу, глядя на меня с предельной серьёзностью.
— Новый начальник Сунженской линии, генерал Головин, прибыл из Петербурга чуть более двух месяцев назад. Он не понимает, какая опасность нам грозит. На все наши доклады он отвечает обвинениями в паникёрстве и трусости. Если меры не принять, потерь среди мирного населения не избежать.
— Почему вы не обратитесь напрямую к командующему корпусом? — спросил я, уже догадываясь об ответе.
Капитан смущённо потупил взгляд.
— Господин полковник, обращаться через голову непосредственного начальства… не принято. Да и не положено.
— Капитан, — мои слова прозвучали жёстко и весомо, — если ваш рапорт начальником проигнорирован, вы, ставя его в известность, имеете полное право апеллировать выше. Или я ошибаюсь?
Он не выдержал моего взгляда, опустив глаза.
— Всё так, господин полковник, но обстоятельства… складываются таким образом…
— Вы боитесь испортить отношения с начальством, — отрезал я. — А подумали ли вы о тех, кто погибнет, пока вы оберегаете свою карьеру?
Моё замечание ранило его самолюбие. Щёки капитана покрылись румянцем.
— Именно чтобы не допустить гибели людей, начальник штаба и направил меня к вам! Да, мы не хотим ссоры с генералом. Нам служить под его командованием неизвестно сколько. И ваша попытка укорить меня в малодушии неуместна.
Он говорил горячо, с вызовом. Мы замолчали, и наступившая тишина стала полем битвы наших взглядов — моего уставшего и, пылающего обидой и решимостью, капитана.
— Ладно, проехали, — я отмахнулся, окончательно осознав двойственное положение начальника штаба и капитана. Говорить правильные слова легко, а вот сделать что-то, ломая устоявшуюся армейскую иерархию… «Я начальник — ты дурак» — этот принцип проявлялся здесь во всей своей силе и красоте.
— Итак, капитан, к чему сводится ваше предложение? Зачем вы искали встречи с атаманом и со мной?
Капитан, видя мою готовность слушать, заметно оживился.
— Господин полковник, учитывая выучку вашего батальона, мы надеялись просить атамана разрешить выдвинуть ваши две сотни для усиления станиц. Наиболее опасные участки могли бы прикрыть казачьи сотни. А мы со своей стороны готовы выделить сапёрную роту и роту линейного батальона. Больше ничего снять нельзя — остальные силы охраняют Грозную и левый фланг. Если оголим один участок, получим брешь в другом.
Он развёл руками, и в этом жесте читалась вся безысходность.
— Это хоть какая-то мера. Мы также попытаемся сформировать небольшой резерв из гарнизонных частей крепости — максимум две, неполных, роты пехоты и полуэскадрон драгун с казаками. Но вы сами понимаете, насколько это мизерно для всей линии.
Судя по всему, обида капитана прошла, уступив место деловой настойчивости и надежде на помощь.
— Паша! — окликнул я.
— Здесь, — отозвался он, появившись как из-под земли.
— Найди Веселова с Колодой. И карту пусть прихватят.
— Слушаюсь! — Его ответ прозвучал подчёркнуто по-уставному, чётко и холодно. Ясно давая понять присутствующему капитану, что здесь он — чужак.
Подошли сотники. Заметив постороннего офицера, доложились по всей форме устава.
— Карту взяли?
— Так, это… карта только моего участка, командир, — уточнился Ерёма.
— Сойдёт и такая, — сказал я, разворачивая на бурке потертый лист. — Показывайте, где эти станицы и укрепления.
Когда с картой разобрались и я изложил сотникам всю подноготную, они буквально засыпали капитана вопросами, выясняя каждую мелочь.
— Ну что, ваши предложения, господа сотники? — подытожил я.
Ерёма задумчиво почесал затылок, не отрывая глаз от карты.
— Да уж… А вы, господин капитан, как наши действия видите? — Веселов ловко вернул вопрос.
Капитан, видимо, был готов к этому.
— Мне представляется самым простым усилить оборону станиц вашими полусотнями, а укрепления — сапёрами и пехотной ротой.
— Не пойдёт так, господин капитан, — протянул задумчивый Ерёма.
— Точно говоришь, Ерёма, — тут же поддержал Фрол Веселова. — Дробить сотни — только себя ослабить. И манёвра лишимся. Сидеть в глухой обороне — не дело.
— А что же предлагаете вы, господин сотник? — оживился капитан.
Веселов вопросительно посмотрел на меня.
— Ну что, командир, будешь приказывать или самим думать?
— Действовать вам, Ерёма, вот и излагай свои мысли, стратег, — усмехнулся я.
— Понял. Тогда так. Вы, господин капитан, пехоту с сапёрами по станицам распределите для усиления. А мы с Фролом чуть вперёд выдвинемся. Встретим, как положено, и будем маневрировать. Где тонко — там и подлатаем. Если и прорвутся — не беда. Полковые казаки прикроют, у них защита крепкая. А мы уж на отходе их ещё разок встретим. Как план, командир?