Паша внимательно всмотрелся в подпоручика.
— Да уж, дрючить будут долго и с удовольствием.
— Что, быдло казацкое, да я тебя… — лицо подпоручика покраснело от негодования. Он попытался вытащить саблю. Паша перехватил его запястье и крепко сжал.
— Не балуй подпоручик, делай, что велено и с руками останешься.
Лицо офицера из красного превратилось в белое.
— Довольно подпоручик. Прошу вас доложить подполковнику Шувалову, что встречи просит есаул Иванов. Шутка зашла слишком далеко. Поторопитесь, у меня мало времени.
Подпоручик фыркнул и хлопнув дверью вошёл в здание. Через некоторое время из двери показался Шувалов.
— Петр Алексеевич, слава богу вы живы. Пройдёмте ко мне.
Мы поднялись в кабинет.
— Ну, рассказывайте. — сгорал от нетерпения он.
— Прождали восемь дней. Дождались. Единственно, что могу сказать, тяжело ранили. Доделать дело до конца не получилось. Думаю, он, надолго выбыл из игры.
— Так, так…. — Шувалов задумался машинально постукивая пальцами по столу. — Что же, хотя бы так. Ранение может привести к смерти? Не исключено. Будем ждать вестей от агентов. Спасибо, Пётр Алексеевич, я доложу его превосходительству.
— Александр Константинович, прошу вас не распространяться о моём участии в операции. — Попросил я.
— Конечно, только его превосходительство.
Мы попрощались и я вышел из кабинета. Неожиданно Шувалов выскочил из кабинета.
— Пётр Алексеевич, чуть не забыл, Булавин очень просил вас зайти к нему, как только вы появитесь в городе.
— Хорошо, зайду сейчас к нему. С чего это я понадобился ротмистру? — Думал я идя в жандармерию. Дежурный жандарм сразу провел меня к начальству.
— Здравия желаю, господин ротмистр.
— Здравствуйте, Пётр Алексеевич, позвольте поинтересоваться по какому поводу маскарад?
— Что-то похожее на костюм подпоручика Серова.
— Поясните, господин есаул? — насторожился ротмистр.
— То, что подпоручик Серов засланный казачок? Пожалуйста. После тех событий связанных с купцом я немного подумал и решил, что подпоручик, не особо скрываясь, общается с определённым кругом лиц замешанных в различных махинациях и всё остальное. Без страха вымогает деньги, берёт взятки. Или он конченый дурак и вы совершено не контролируете своих сотрудников и обстановку в управление, во что я не верю. Остаётся одно, подпоручик засланный казачок. Вы проводите операцию по внедрению своего агента.
— А вы проницательны и не так просты, как кажетесь. — усмехнулся ротмистр.
— Тоньше надо работать, Максим Сергеевич. Так зачем я понадобился вам?
— Дело связанно со ссыльными поляками. Вам известен некто Жданович Николай Иванович?
— Да, поверхностно знаком с ним.
— Он задержан нами во время ареста фигурантов дела и проходит, как связной между Хмелевским и другими членами группы. Так вот, он утверждает, что вы можете подтвердить его невиновность. Якобы он выполнял отдельные просьбы пана Хмелевского не зная о задуманном побеге. Что скажите?
Я коротко изложил ротмистру обстоятельства нашего знакомства.
— Так что прикажете делать с ним, Пётр Алексеевич?
— А какое наказание грозит им? — Спросил я.
— Скорее всего отправим на каторгу в Сибирь.
— Чего так далеко гнать. В кандалы и в штрафной отряд. Пусть здесь камень дробят и дороги строят. Сюда же и проворовавшихся чиновников, с конфискацией имущества. Кормить исключительно тем, что они солдатам отпускали и одевать в то, что выдавали со складов. На своей заднице почувствуют и сроков больших не давать. Пять лет вполне хватит. На первый взгляд заманчиво, не Сибирь, но на таком довольствии долго не протянут. — со злобой высказался я.
— А что, хорошая идея, надо подумать. — ротмистр что-то записал у себя.
— Так, что делать с Ждановичем?
— Давайте, поговорю с ним. — обречённо вздохнул я.
Жандарм ввёл Ждановича. Грязный, не мытый и с изрядным душком. Лицо осунулось и потухший взгляд. Увидев меня он встрепенулся и его глаза загорелись надеждой.
— Пётр Алексеевич, слава богу, вы откликнулись на мою просьбу. Прошу вас, подтвердите господину ротмистру, что я не виновен и не собирался совершать побег.
Я смотрел на доктора и верил ему.
— Николай Иванович, вас арестовали во время передачи денег заговорщикам. — напомнил я ему.
— Да, но я обещал, не мог же я присвоить деньги себе и не выполнить обещание. — Снова сник Жданович, понимая в какую дерьмовую ситуацию он попал. — Неужели ничего нельзя сделать. — Почти прошептал он.
Мне было искренне жаль Ждановича.
— Вы можете что-нибудь сделать, Максим Сергеевич?
Ротмистр неопределённо пожал плечами.
— Вы верите ему, Пётр Алексеевич?
— Максим Сергеевич, я верю и вполне доверяю Ждановичу. Могу ли я взять его на поруки под мою ответственность. Хороший доктор в наших местах большая редкость. А у меня он точно не забалует. Мои бойцы поставят его на путь истинный и доктор перейдёт в православие. Я прав, Николай Иванович.
Жданович хотевший что-то сказать, потом махнул рукой.
— Я согласен.
Ротмистр посмотрев на меня, усмехнулся.
— Под вашу ответственность, есаул, учитывая вашу помощь оказанную нашей службе, иду вам навстречу. Дежурный, выдайте арестованному Ждановичу его личные вещи и передайте его есаулу. Умеете вы, Пётр Алексеевич, людей уговаривать.
Ждановича увели.
— Благодарю вас, Максим Сергеевич. Жданович вполне лояльный и неплохой доктор. Не волнуйтесь, я научу его Россию любить. Как у нас говорят в сотне. Не можешь, научим, не хочешь, заставим.
Ротмистр рассмеялся, — хорошо сказано. Надо запомнить.
Глава 18
Дом князя Андрея Долгорукого.
Мара так обрадовалась нашему приезду, что даже расплакалась.
— Спасибо тебе сестра, что приехала. Мне почему-то стало страшно одной в этом огромном доме.
— Теперь всё будет хорошо, мы поживём у тебя столько, сколько будет необходимо. Да Ада?
— Конечно, госпожа, мы не оставим Мару одну.
Она обняла Мару, нежно гладя по голове. В доме стало весело и шумно, дом наполнился жизнью. Даже немногочисленные слуги стали улыбаться. Наталья наблюдавшая нашу встречу со стороны, громко рассмеялась.
— Девочки, давайте пить чай. Я отправила служанку за пирожными и другими сладостями в кондитерскую.
Мара успокоилась. Тревога беспокоившая её все эти дни пропала. Жизнь снова раскрасилась яркими красками. Наталья осталась у Мары и не думая возвращаться домой. Мишэ, находившийся в окружении стольких красивых девушек постоянно смущался и краснел. Ему скоро исполниться четырнадцать и он считал себя почти взрослым, что со стороны выглядело смешным и забавным. Чтобы не терять времени зря, Катерина предложила начать обучение грамоте Мару, Мишэ и Аду и азам арифметики. Все с воодушевлением согласились и со следующего дня стали прилежными учениками Кати. После завтрака начинался урок грамматики, а после обеда арифметики. Вечером все собирались в восточной комнате и разговаривали обо всём. Веселились и играли в разные игры.