– Замечательно, – улыбнулась Джин. – Как они оба?
– Просто чудесно. У меня уже есть фотографии.
– Было бы интересно посмотреть.
Лорел начала рыться в карманах униформы, но прежде чем смогла что-нибудь достать оттуда, Джим прервал ее:
– Позже. А сейчас нашей новоиспеченной бабушке лучше размять косточки и принять заказ у тех господ.
– Ну и зануда! – откликнулась Лорел кокетливо. Ей было только сорок, и к тому же она любила сбрасывать лет пять. – Увидимся позже, девочка.
– Да уж, теперь она от тебя не отстанет, – усмехнулся Джим.
Джин улыбнулась им обоим и пошла переодеваться. До переезда в Штаты она никогда не работала официанткой, и Джим поначалу категорически отказывался принять ее, но со временем она зарекомендовала себя с лучшей стороны.
Она жила, по предложению Джима, в маленькой квартирке над рестораном. И хотя колледж находился в другом конце города, Джин была рада и этому.
– Молодец! Ты хорошо поработала сегодня, – сказал Джим в конце вечера.
– Спасибо. – Джин, попрощавшись, выбежала на улицу.
Она завернула за угол и быстро поднялась в свою квартирку. Это было не самое комфортабельное жилье: маленькая комната, совмещенный туалет, где вечно все протекало. Джин была в ужасе, когда впервые увидела эти «апартаменты», но со временем привыкла.
Обычно она засыпала, едва голова касалась подушки. Но в этот вечер сон не шел к ней. И все из-за Ланса Диллона. Казалось бы, ей стоило испытывать благодарность к тому, кто понял, как бывает стыдно за свою неполноценность. Но почему-то она только злилась на него.
Джин вспомнила студентов, толпившихся вокруг стола Диллона во время перерыва. Она не хотела быть похожей на них, не хотела оказаться в числе любимчиков профессора, она вообще не хотела ничего. По крайней мере, так ей казалось.
Никогда Джин не жалела себя и тем более не позволяла это делать другим. Но ощущение постоянной обиды редко покидало ее.
После несчастного случая ее отец не смог продолжить спортивную карьеру. А после того, как умерла мать Джин, он и вовсе отошел от дел.
Девушка не могла вспомнить, когда он начал пить. Напившись, отец становился сентиментальным, вспоминал прошлое, планы и несбывшиеся мечты.
Одну его мечту Джин обещала воплотить в жизнь. Она твердо решила выиграть медаль. И не какую-нибудь, а олимпийское золото.
Эта мечта помогала Джин преодолевать одиночество и обиды. И когда дети ее возраста слушали на ночь сказки, она ловила каждое слово отца о соревнованиях.
Джин с детства занималась бегом и не бросила его, даже когда, отвратительно закончив школу, устроилась работать на фабрику. Она вступила в местный клуб бегунов, где и выиграла свою первую медаль.
Отец, безусловно, был очень горд успехом дочери. Неделю он праздновал, а потом очутился в больничной палате. Такое случилось не в первый раз, но, увы, в последний. Из больницы отец уже не вышел…
В наследство от него Джин осталась лишь мечта. Но она делала девушку сильной, и никто не мог свернуть ее с избранного пути.
Не успела Джин уснуть, как уже бежала во сне по знакомой дорожке, наматывая круги. Ее душа пела, а тело летело, словно было невесомым. Бег – это был праздник, где не существовало никаких проблем.
В то утро она вновь встретила на стадионе Ланса Диллона. Он не бегал, а просто сидел на скамейке. Джин не сразу узнала его: она не посещала занятия по истории уже две недели.
Ей осталось пробежать еще десять кругов, когда внезапно Ланс оказался рядом.
– Болели? – спросил он.
– О чем вы?
– Я говорю про прошлую неделю. Проще было бы сказать: да, простудилась. Но зачем?..
– Нет.
– Значит, прогуливали, – заключил Ланс.
– Значит, так. Я не буду изучать этот курс.
Джин собиралась уйти, но Диллон удержал ее за руку. Глаза девушки гневно вспыхнули, но он проигнорировал это.
– Вы испугались и решили сбежать. Даже не дали шанса помочь вам.
Он был прав, и Джин понимала это. Но почему он так беспокоится? Его это не касается.
Между ними шла молчаливая борьба: Джин пыталась высвободить руку, а Ланс не отпускал.
Он решил сменить тему.
– Чем же вы решили заняться?
– Я… я еще не решила, – неохотно ответила девушка.
– Когда решите, дайте мне знать. Просто интересно, что можно изучать, не открыв ни одной книги и не написав ни строчки.
Глаза Джин потемнели от ярости.
– А вам-то что?
– Одному Богу известно, – в бессильном раздражении ответил Ланс. И немного погодя мягко добавил: – Я хочу помочь вам, Джин. Позвольте мне.
Когда он говорил таким тоном, его слова звучали, словно музыка. Она уже готова была сдаться, но в последний момент опомнилась.
– Мне не нужна ничья помощь! – резко бросила она.
Ланс напрягся.
– Ах, да, вы же собираетесь стать знаменитой спортсменкой.
Джин возмутилась. Он не только догадался о ее мечте, но и разрешил себе посмеяться над ней.
– Возможно у вас, получится, – добавил Ланс. – Я слышал, вы подаете надежды.
– У кого?
– От кого, – поправил Диллон. – От вашего тренера.
– Мистера Бейли?
– Не волнуйтесь, я просто навел справки. И ничего не говорил о том, что вы легко можете вылететь из колледжа.
– А это так?
– Поверьте мне, это очень реально.
– Вы собираетесь пожаловаться на меня, – заключила Джин.
Ланс покачал головой.
– Нет, мне это не нужно. Перефразируя одного известного американца, скажу: нельзя вечно всех дурачить.
– Авраам Линкольн? – Джин обрадовалась, что хоть это знает. – Если я протяну еще год, мне будет достаточно.
– Для чего?
– Улучшить мое время на три мили, – честно призналась Джин. – Если войду в сотню лучших бегунов, то смогу найти себе спонсора.
– И тогда – прощай, колледж?
– Я смогу заработать кучу денег и расплатиться со всеми Долгами.
– Значит, конечная цель – доллары?
– Нет! – Джин была на редкость серьезной. – Олимпийское золото.
Диллон не рассмеялся.
– А потом?
А потом я смогу жить так, как мне хочется, подумала Джин, но ее мысли тут же прервал голос Ланса:
– Год вы не протянете, – безжалостно заметил он. – Здесь, конечно, не Оксфорд и не Кембридж, но колледж до сих пор гордится своими дипломами.
– Зачем вы говорите мне это? – По лицу Джин было видно, что ее переполняет обида.
Ланс и сам не знал зачем. Сейчас он уже мог бы спокойно завтракать с дочерью и отцом. А он, как мальчишка, поднялся в столь ранний час, чтобы пробежаться с какой-то студенткой.
– Кто-то должен был вам это сказать, – проворчал он, – а то придется возвращаться в Ливерпуль.
Лицо Джин вытянулось от удивления. В документах в колледже был указан Бирмингем. Как он мог узнать, что она собирается жить в Ливерпуле, где провела детство?
– Я учился в Оксфорде и немного разбираюсь в диалектах, – пояснил Ланс.
Пока они разговаривали, Джин начала дрожать. Может, у нее поднялась температура? Она отправилась переодеваться, а Ланс издали наблюдал за ней. Короткая мальчишеская стрижка, спортивная, пропорциональная фигурка. А если еще вспомнить зеленые глаза и полные мягкие губы, то придется признать: она очень хороша.
Может, этим и объясняется его забота о ней? Нет, тут же оборвал он себя. Даже если бы Джин не была его студенткой, она слишком молода. Тяжелый случай…
Ланс как бы со стороны услышал свой голос:
– Увидимся в аудитории!
Его слова прозвучали как угроза, но на самом деле он не знал, что будет делать, если Джин не появится.
Джин напряглась. Она была готова послать его ко всем чертям, но не могла позволить себе это.
Девушка решила, что если она не появится в колледже сегодня, то Диллон не станет ничего предпринимать. Руководство колледжа и без его помощи со временем узнает обо всем.