Сорокин задумался на мгновение.
— Если убьете нескольких, остальных мы сдюжим!
— Вы можете разобрать, кто из них Аллах-Дад? Да еще в такой темноте? — Возразил я.
Сорокин снова уставился на группу темных силуэтов. Нахмурил брови.
— Ну вот и я не могу. Только Курбана видать. Он самый толстый. Короче, продолжаем наблюдать.
— Рацию бы нам, — вздохнул Алим.
— Д-а-а, — протянул я, продираясь взглядом сквозь темноту, — не помешало бы. Да только она осталась по ту сторону оползня.
— Нам нужно действовать. У нас преимущество во внезапности! — Не мог успокоиться Сорокин.
— И два автомата. Двести патронов на брата.
— Селихов вы…
— Помолчите, ни то нас услышат, — холодно глянул я на Сорокина.
— Ну неужели, вы не хотите стать героем⁈ — Посмотрев на меня с мольбой в глазах, чуть не крикнул Сорокин.
Духи немедленно напряглись. Я видел, как они сгорбились, стали чутко слушать темноту.
— Идиот, — тихо процедил я. — Давайте, нужно уходить и занять новую позицию.
Мы тут же стали отходить. Короткими перебежками менять укрытия. Я собирался увести группу немного назад, чтобы враг бросил подозревать, что кто-то висит у него на хвосте.
Мы двигались аккуратно, от дерева к дереву, от камня к камню. Краем глаза я заметил, что три вооруженных душманских силуэта движутся туда, где мы сидели полминуты назад.
Внезапно следовавший за мной Сорокин вскрикнул, а потом упал. Алим, замыкающий цепочку, кинулся к нему.
— Нога! Моя нога! — Стонал особист, — я ногу чем-то пробил! Насквозь!
— Зараза… — Протянул я, быстро окидывая взглядом портянку на босой ноге Сорокина.
Сапог свой он утопил в грязи, и все это время передвигался прямо так, а теперь загнал в стопу большую колючку акации.
— Ходу! — Тихо шепнул я и подскочил к особисту, схватил за рукав, потянул.
Не успели мы поднять стонущего Сорокина на ноги, как хлопнуло. Раздался выстрел. Пуля щелкнула в ближайшее к нам дерево, вырвала из ствола щепки.
— Засекли… — Простонал Алим.
— Уходим! — Приказал я.
Мы быстро стали двигаться к ближайшему укрытию. Меньше чем через минуту по нам начали стрелять чуть не со всех сторон. Во всяком случае, такое складывалось впечатление. Душманы преследовали нас. Видимо, они поняли, что имеют дела с очень маленькой группой, и пустились в погоню. Скорее всего, попытаются взять нас живыми. Ну что ж. Пусть попробуют.
— Саша, что делать⁈ — Крикнул Канджиев, пригибая голову.
— Нас всех тут постреляют! Боже! Постреляют! — Забившись в панике, орал Сорокин.
— Тихо! Занимаем позицию за ближайшим укрытием! — Я на ходу глянул в глаза Алиму, — готовимся к бою. Будем держать оборону.
— Нам заживо отрежут головы! — Не мог успокоиться особист.
— Закрой пасть, — сказал я ему ледяным, как сталь тоном.
Потом, заметив подходящий скальный выход, неправильным полукольцом пробивавшийся у большого дуба, я крикнул:
— Сюда!
Под редкими хлопками вражеского огня и свистом пуль мы заняли укрытие. Сорокин просто упал у большого валуна, сразу вцепился себе в ногу, стараясь нащупать колючку.
— Нам конец!
Я схватил его за грудки, уставился в глаза.
— Молчи, капитан. Молчи, понял?
— Какой смысл? — Сказал он, и глаза его заблестели, — Мы погибли! Все не должно было закончиться так! Если б ты меня послушал, все бы не закончилось так!
Я зло поджал губы и дал ему в харю. Сорокин дернул головой и откинулся на землю. Захныкав, полез к камню и свернулся клубком.
— Алим! — Крикнул я, занимая стрелковую позицию, — готовь гранаты. Отгоним их подальше. Потом будем выходить.
— Есть, — кратко бросил Канджиев, щелкая предохранителем.
Я припал к холодной и влажной поверхности валуна, быстро осмотрелся. Вдали хлопнуло. Вспышка выстрела проявилась в темноте. Пуля щелкнула в камень. Крошка брызнула мне в капюшон. Я и бровью не повел. Прицелился на вспышку. Нажал спуск. Мой автомат выплюнул две пули. Едва видимая тень метрах в тридцати от меня, завалилась на землю. Поползла куда-то за дерево.
По фронту заговорило вражеское оружие. Тут и там стали радоваться короткие очереди. Экономят патроны, сукины день.
Алим планомерно работал по вспышкам. Время от времени пригибал голову, когда в камень, за которым он прятался, прилетала чужая пуля.
— Идут разряжено, — проговорил он сосредоточенно, — думают, у нас есть гранаты.
— Я вижу, — бросил я и снов дал одиночный по внезапно зашевелившейся тени.
Так, почти вслепую мы и перестреливались.
— Нельзя подпускать их близко! Если подойдут, тоже могут закидать!