— Но если вы, бихару, знаете, что Творец — самый могущественный бог, неужели не хочется распространить его владычество по всему свету?
Дариад улыбнулся и покачал головой.
— Он и так уже правит всем светом.
Лукойо, слушавшему этот разговор, было непонятно, как Дариад может так говорить в то время, как Улаган вел такую жестокую, непримиримую борьбу с Ломаллином, так упорно приносил страдания людям, не говоря уже о том, как он терзал оставшихся в живых улинов. Он так и сказал Дариаду, он жарко спорил с ним, он указывал на противоречия, возникающие при вере в одного-единственного бога, однако его сомнения ни в малейшей степени не поколебали юношу. На все доводы он отвечал с безмятежным спокойствием, невзирая на то, что в некоторые мгновения явно испытывал вдохновение.
Как ни странно, нерушимая вера Дариада в единого Бога не удивляла Огерна. Он понимал ход мыслей кочевников, хотя сам ничего не мог объяснить Лукойо — тот страшно возмущался и кричал, что мир, в котором существует только один Бог, это мир глупый, бессмысленный. Язык у Огерна был подвешен не так хорошо, как у Дариада, однако язык тут, похоже, был ни при чем. Так что Огерн сказал лишь единственное:
— Знаешь, а мне кажется, разница невелика, Лукойо. Больше богов или меньше — что в этом такого?
Подобно этому, Огерн не сумел бы объяснить, откуда ему известно, что Дариад, казавшийся простаком из-за своей вечной безмятежности, на самом деле человек очень важный и значительный. Может быть, такие мысли приходили к Огерну из-за того, что это связано было с простотой Дариада, его открытостью, его бесповоротной преданностью добру и справедливости, его дружелюбием, бодростью, готовностью посочувствовать. Одно Огерн знал наверняка — Дариад был из тех людей, на которых лежала печать предназначенности. Ему суждено было пасть жертвой Улагана. Между тем Дариад был довольно силен, неплохо дрался, и вскоре Огерн понял: простота Дариада не имеет ничего общего с большим умом — у юноши необыкновенно чистая, невинная душа. Насчет души кузнец не ошибался — он ошибался насчет ума. Дариад был очень умен и одарен от природы — просто ему не удавалось этого показать. Он был настолько очарователен в своей неуклюжей растерянности, что над ним почти все беззлобно подшучивали, но, несомненно, просто обожали.
Так прошло пять дней — пять радостных, спокойных дней. Путники успели отдохнуть и набраться сил. Манало уже мог бы вести их дальше, когда в лагерь бихару прибыл караван.
Глава 25
Бихару радостно встретили караван. Усталые купцы отстегнули топоры и мечи, притороченные к седлам, и прыгнули на землю, широко улыбаясь. Они здоровались с гостеприимными хозяевами и меняли вино на воду. Через некоторое время купцы поставили свои шатры, разожгли костры и, рассевшись, приступили к торговле. Огерн поразился тому, какие великолепные товары выложили на продажу бихару: браслеты, кольца, бусы тончайшей работы, циновки и ковры чудесных рисунков и ярких цветов. Без стеснения подслушивая разговоры, Огерн узнал, что каждый из бихару — искуснейший ремесленник и создает вот такие чудеса в часы, выкраденные у времени, посвященного выживанию. Но еще больше Огерн удивился, увидев, что бихару страстно любят поторговаться и набить цену своим товарам при обмене на руды металлов, красители для тканей, драгоценные камни, вина и прочую роскошь.
И еще от зорких глаз Огерна не укрылось, что только с полдесятка из купцов действительно занимались меновой торговлей, а остальные слонялись по лагерю и как-то слишком подозрительно присматривались к бихару. Огерн тоже принялся бродить между шатров. Тревога его нарастала, а затем стала неотступной: как только он увидел, как трое из купцов, сбившись плотной кучкой, что-то бормочут друг дружке и при этом бросают нехорошие взгляды на одного бихару…
На Дариада, конечно.
Приятно сознавать, что кто-то еще заметил в твоем знакомом исключительные качества, однако Огерну вовсе не нравился интерес, проявленный купцами к юноше. Поэтому весь вечер он старался находиться поблизости от Дариада. Когда разожгли большой костер, принялись жарить мясо и передавать из рук в руки бурдюки с вином, Огерн подвел к безмятежному кочевнику Лукойо как бы для того, чтобы вместе с полуэльфом и Дариадом понаблюдать за танцами. Когда же бихару и гости — купцы, покачиваясь, начали расходиться по своим шатрам, Огерн не спускал глаз с Дариада. Юноша отправился в свой шатер, Огерн пошел следом и поэтому оказался совсем рядом, когда из-за шатра выскочили пятеро торговцев и в полном молчании напали на Дариада.