— Вам? — уточнил Огерн, огляделся и вдруг услышал неторопливый, глухой лай у входа в пещеру.
Там стоял клайя, сжимая в руке копье.
— Он охранял нас, — объяснил Лукойо. — Правда, не сказать, чтобы мы в этом сильно нуждались: мантикоры и ламии сюда носа не совали, хотя клайя к этой пещере пришел по нашим следам.
Вид у Лукойо был непонимающий. Огерн улыбнулся.
— Это потому, — сказал он, — что богиня Рахани взяла нас под свою защиту. Она скрыла эту пещеру от глаз ульгарлов и погоняемых ими стай.
Клайя резко зашипел, дверг выпучил глаза, а Лукойо прищурился.
— Послушай, кузнец, а откуда ты знаешь об этом?
— Потому что она мне так сказала в моем видении, — ответил Огерн. — Она мне много чего сказала, Лукойо, и многому научила. Больше не называй меня кузнецом, потому что она сделала из меня шамана.
Дверг и клайя вскрикнули со страхом и восторгом, а Лукойо фыркнул:
— Когда ты со мной познакомился, ты назвался кузнецом и сказал, что останешься им для меня навсегда. Что же до того, что ты стал шаманом, ничего тут странного нет: ведь я видел, как легко тебе дается магия, как быстро ты перенимал заклинания Манало. — Глаза полуэльфа затуманились. — Да, ты шаман. Ты ведь теперь выучил магию богов?
— Не богов, а улинов, — поправил друга Огерн. — Они не боги. — Только теперь он сам понял, как это важно.
Лукойо продолжал смотреть на друга, прищурившись.
— И с какой же стати богиня тебя так одарила?
— С такой, что мне потребуется магия, чтобы выполнить то дело, которое она мне поручила.
— Вот как раз этого я и боялся, — вздохнул Лукойо. — Что же это за дело?
— Да то самое, которым мы уже занимаемся, — уверенно ответил Огерн. — Поход на Куру.
— Нет, тут должно быть что-то еще! — воскликнул полуэльф. — Не стала бы богиня превращать тебя в шамана только для того, чтобы ты совершил то, что подобает воину. Так что же еще?
— Это все, что требуется от нас, — упорствовал Огерн. — Остальное сделает сама богиня.
— То есть? — попытался выудить у него правду Лукойо. Происходящее нравилось ему все меньше и меньше.
Огерн вздохнул и покорился настойчивости друга.
— Вызовет на бой Улагана и победит Его-точно так же, как он победил Ломаллина.
Дверг испуганно вскрикнул, а клайя зарычал. Шерсть у него на загривке встала дыбом. А Лукойо вздрогнул, помолчал и проговорил:
— Да, как раз этого я и боялся. Что ж, о Оружие, Выкованное Самой Богиней, о Копье Рахани, скажи, что мы будем делать?
— Отдохнем несколько дней. — Огерн осторожно потянулся. — Ослаб я от этого сна. Сколько же я вот так просидел?
— Три недели, — сердито проворчал Лукойо. — Просто чудо, что у тебя суставы не заржавели и мышцы остались на костях!
— Ну а мне чудно, что ты не превратился в скелет! — воскликнул Огерн. — Прости, я пошутил. Прости, мой друг, я и не думал, что тебе будет так трудно из-за меня!
— Ладно, чего там, что было, то было, запиши за собой должок, — буркнул Лукойо и пожал плечами. — За то, что я еще живой, можешь поблагодарить клайя — это он охотился и хоть какую-то дичь приносил из пустыни, я‑то бы голову на отсечение отдал, что тут никто не живет. А за то, что мы с тобой не высохли, спасибо скажи Гракхиноксу — это он нашел источник под землей и раскопал его. Время от времени я тебе смачивал водой губы, и влага впитывалась в них — все боялся, что ты высохнешь прямо у меня на глазах.
Огерн не стал говорить товарищу, что куда больше ему помогла Рахани. Не сказал и о том, что во сне попал внутрь заклинания улинки и она своими чарами сохраняла его тело нетронутым до тех пор, пока оно Огерну снова не понадобилось. Он сказал — неуклюже, смущенно:
— Спасибо тебе, что нянчился со мной, лучник, — и вам, друзья, что не бросили нас в беде. Ну а теперь будем отдыхать и набираться сил.
— А потом? — пылко вглядываясь в глаза друга, спросил Лукойо.
— Потом, — отвечал Огерн, — мы пойдем и соберем всех до единого, готовых сражаться за Ломаллина, за жизнь юных рас. Соберем всех и наконец тронемся на Куру!
— И бросим вызов самому Улагану, — закончил за друга Лукойо и вздохнул. — Ну что же… По крайней мере хоть помру, пытаясь что-то сделать. Но только сначала жаркое надо до ума довести.
Пришел день — и они вышли из пещеры: человек, полуэльф, клайя и дверг. Они вышли и пошли по пустыне ночью, и дверг вел их от источника к источнику, а клайя разыскивал убежавших верблюдов… Вскоре все уже ехали верхом — все, кроме клайя, которого ни один верблюд на себе нести не желал. Они ехали по Песчаному морю, и, когда их силуэты показались там, где песок встречался с небом, бихару-дозорный издал тревожный крик.