— Да что ты говоришь? — проурчал один стражник.
А второй вмешался:
— Ну, почему же?
— А па-а-та-а-му-шта он может на них у-упасть… или… того… на-а-апасть!
— Упасть? — Стражник усмехнулся, а его напарник расхохотался в голос:
— Что ты городишь, парень? Кто на нас может упасть.
И тут над головами стражников взметнулись боевые дубинки. Глаза стражников закатились, и они повалились на землю.
— Вот кто, — прошипел Лукойо.
— Молодчина, лучник! — Глаза Огерна горели восторгом. — Вперед! Я пошел, а вы трое держите дверь!
— Может, вам обоим нацепить нагрудники и шлемы этих воинов, — посоветовал Глабуру Лукойо. — Я‑то слишком тощий — никто не поверит, что я стражник.
Глабур кивнул:
— Мысль хорошая.
— А я выведу Манало! — И Огерн развернулся к двери.
— Один? — спросил Лукойо.
— Да, один. Внутри-то там стражников нет. Но если кто сюда сунется, ты, друг Лукойо, постарайся, как можешь, от-, влеки.
Лукойо кивнул.
— Никто ни в чем не заподозрит дурака, который веселит парочку верзил. Но как ты войдешь? Тут ни щеколды нет, ни еще чего-нибудь, чем двери запирают…
— А вот так! — Огерн вцепился в ручку тюремной двери и изо всех сил потянул на себя. Каждая мышца его тела напряглась, а сам он на несколько мгновений превратился в подобие громадного лука. А потом что-то треснуло, и Огерн чуть не упал на спину. Дверь открылась. Огерн устоял, отдышался, обернулся к друзьям, глядевшим на него во все глаза.
— Дверь за мной прикройте, но сразу отворяйте, как только я постучу вот так!
И он выстучал по двери короткий, но непростой ритм.
Глабур пришел в себя и кивнул:
— Откроем, Огерн.
— Хорошо. Я не задержусь. — Огерн опустил глаза и увидел лежавших навзничь раздетых стражников. — Уберите их куда-нибудь.
И дверь за ним затворилась.
Лукойо помотал головой.
— Он всегда такой сильный был?
— Нет, не всегда. Как вырос, так и стал такой.
Лукойо восхищенно покачал головой и сказал:
— Ну ладно, давайте все сделаем, что он велел. Вы стойте на посту, как вам полагается, а я этими займусь.
И он ухватил за ноги одного из стражников и потащил в сторону.
Глабур глянул на Далвана и протянул:
— По-моему, этот полукровка… ему можно верить.
— Да вроде бы, — согласился Далван. — Молюсь, чтобы у Огерна все там гладко сошло!
А Огерн не без труда пробирался в темноте. Он запнулся за кого-то, и этот кто-то обругал его на родном языке. Огерн наклонился и прошептал:
— Прости меня, бири. Как ты сюда попал?
— Напился, — ответил бири. — А у меня отобрали все товары. Потом сказали, что нечего мне по городу нищим шататься, и бросили сюда. Говорят, завтра утром отправят к лагану. А ты как угодил сюда, сородич?
— Я пришел, чтобы освободить тебя. — Огерн принялся шарить по земле, а бири шептал:
— Освободить меня? Да как же ты сможешь? Тут цепь, медная цепь, и она приковывает меня к стене!
Огерн нащупал звенья цепи, крепко сжал их, крякнул, рванул… Звенья с негромким звоном расцепились, а Огерн выдохнул:
— Теперь ты свободен.
Мгновение стояла тишина, потом бири прошептал:
— Ты кто, бог?
— Всего лишь человек, только очень сильный. — Огерн и сам начал удивляться собственной силе. — Окажи мне услугу. Здесь где-то держат мудреца по имени Манало. Его еще не отдали Улагану?
— Нет, хвала Ломаллину! — воскликнул бири. — Пойдем, я отведу тебя к нему! Держись за обрывок моей цепи!
Бири пошел вперед уверенно, как тот, кто хорошо знает дорогу. Огерн осторожно шагал за ним. Глаза его теперь привыкли к темноте — в тюрьме было только два маленьких оконца — высоко, под самой крышей, но все же они пропускали немного лунного света. Спотыкаясь и перешагивая через валявшихся на полу узников, осыпавших их проклятиями, Огерн и его спутник добрались до дальней стены. Там оказалось несколько толстых деревянных дверей с прорубленными в них окошечками — даже то были не окошечки, а щели, в которые; можно было бы просунуть немного еды. Двери были заколочены медными гвоздями. Гвозди надо было вынимать и заменять; новыми всякий раз, когда открывалась дверь. А значит, двери эти отпирали крайне редко.
— Для чего эти стойла? — шепотом спросил Огерн.
— Для преступников, которых считают наиболее опасными, — ответил бири. — Для тех, кто вроде как может нас переубивать, и тогда мы не достанемся Улагану.
— Манало не убийца!
— Нет, но он куруитов по-своему довел. Он непрерывно восхвалял милость Ломаллина, лечил наши хворобы и пытался врачевать наши сердца.