— Вот уж воистину опасность! — усмехнулся Огерн и чуть повысил голос: — Учитель! Манало! Мудрец! Ты слышишь меня?
Мгновение тишины, звон цепей, и вдруг… голос Манало:
— Слышу тебя, Огерн.
Сердце Огерна встрепенулось от счастья, и тут он понял, как же сильно он на самом деле боялся, что Манало мертв.
— Учитель, я пришел, чтобы вызволить тебя отсюда!
Манало рассмеялся тихо и добродушно, как всегда.
— Замечательно, Огерн, и я с радостью последую за тобой, если ты сумеешь открыть эту дверь и порвать мои цепи.
— Дверь? Это разве дверь?
Огерн взмахом руки велел бири отойти подальше, ухватился одной рукой за прорезь в двери, а другой — за ручку, уперся ногой в стену и потянул на себя. Сначала ничего не происходило, потом послышался как бы стон, и гвозди закачались. Вот они начали вылезать из дерева один за другим, потом отвалились запоры, и дверь распахнулась. Огерн отлетел назад, отшвырнул дверь в сторону и позвал:
— Учитель! Выходи!
— Не могу, — просто отвечал Манало. — На оковы наложено заклятие, которое я не могу преодолеть с помощью своей магии.
Огерн пробормотал ругательство и вошел в темницу. Тут было по-настоящему темно, но руки Огерна нащупали тело Манало — вернее, холодные цепи, опутывавшие грудь мудреца. Огерн ухватился за цепь, а Манало сказал ему:
— Тут их пять. Одна оковывает мои плечи, одна обвивает руки и живот, третьей скованы мои запястья и бедра, четвертая обвивает колени, а пятая — лодыжки. Она прикована к стене.
— И вправду они тебя боятся! — воскликнул Огерн. — Но с цепями мы управимся легко. — Он наклонился, ощупал колени и лодыжки Манало и нашел цепь. Ухватившись за нее покрепче, Огерн потянул. Цепь звякнула, и звенья распались. Огерн выпрямился и сказал: — Снимать все — на это уйдет много времени. Они плотно прилегают к твоему телу, не ухватиться. Придется потерпеть — остальные цепи снимем с тебя, как только окажемся подальше от города.
— Но как же ты отведешь меня подальше от города? — спросил Манало. — Сила твоя удивительна, Огерн, но не настолько же ты си…
И Манало не договорил. Огерн подхватил его одной рукой и понес.
— Как-как, — проворчал Огерн. — Быстро, вот как! Вперед, Учитель, пока нас не нашли! — И он выбежал из темницы.
Бири выдохнул:
— Не бывает таких сильных людей!
— А я родился не как все, — огрызнулся Огерн. — Выводи меня, друг.
Начавшие просыпаться узники подняли крик.
— Тише вы все! — прошипел Огерн. — Если я бегу, значит, и вы можете! Пошли, только тихо, или на вас бросятся воины!
Узники притихли и пошли за Огерном крадучись, словно стайка теней. Бири почти в полном мраке вывел Огерна к двери. Там охотник-великан развернулся к узникам и прошептал:
— Идите на цыпочках и убейте дозорных у ворот! Если вам удастся выбраться за частокол прежде, чем куруиты успеют поднять тревогу, вы спасены! Разбудите их раньше — считайте, что все вы покойники.
— Пойдем так же тихо, как ходит лис, когда выслеживает лесную курочку, — пообещал кто-то.
— Да будет так, — пробормотал Огерн. — Стражников у двери тюрьмы не трогайте — это мои люди.
— Твои люди? — изумленно прошептал другой узник. — А где же куруитские стражники?
— Живы пока — ну, я так думаю. Пошли, только тихо! — Огерн развернулся и услышал, как кто-то прошептал у него за спиной:
— Никто не может победить куруитских воинов!
— Скажи лучше «не мог раньше», — буркнул кто-то еще.
Как только все вышли из тюрьмы, Огерн придержал за локоть незнакомого проводника-бири.
— Пошли со мной, — сказал он.
Они подошли к Глабуру и Лукойо и проводили взглядом узников, которые, крадучись, направились к воротам. Некоторые из них шепотом истерически смеялись, многие прихрамывали, но все пылали радостью свободы и жаждой отмщения.
— А мы все боялись напасть на воинов, потому что их нельзя победить, — восхищенно прошептал бири.
— Теперь они их больше не боятся, — отозвался Огерн. — Подняв Манало на руки, он извинился: — Прости за неудобства, Учитель.
— Все в порядке, — откликнулся Манало.
— Пошли! — И Огерн развернулся к главным воротам.
Глабур, Далван и Лукойо пошли за ним следом. Потрясенный бири тоже.
Они как раз добрались до боковых ворот, когда около главных поднялся крик.
— Я боялся, что они не сумеют скрыть радости, — пробормотал Огерн, — быстрее!
Он распахнул маленькие ворота и побежал. Остальные — за ним.
Держась в тени частокола, они перебежали к главным воротам, но, конечно, близко подходить не стали, остались футах в пятидесяти. Грязные, оборванные узники осаждали стражников и пытались добраться до дозорных на стене частокола. Воины в ответ кричали ругательства, швыряли камни, а когда кто-то из узников ухитрялся взобраться повыше, бросали копья.