Мальчишка слишком молод, его отца жалко тоже, а вот дядя мальчика вполне себе ничего, крепыш, средних лет. Но туристы идут не ко мне, а к бункеру моего соседа. Ему снова повезло?
Я вижу, как мужчина снимает рюкзак и достает что-то похожее на пылесос. О, углекислотный лазер, только он может порезать прочные стеклянные стены наших домов. Тонкое синее пламя, словно горячая струна, режет, как масло толстое стекло. Радиация врывается в дом моего соседа, но вандал, успевает вытащить ящик водки, и спрятать их в само развернувшийся контейнер.
Я вижу их смеющиеся довольные лица, а за их спинами разлетаются кости, ошметки кожи оленьих шкур, нарты рассыпаются в прах. И мой богатый сосед тоже, вон он полетел, его холодный пепел украшает собой перекати-поле. Теперь этот варвар приближается к моему дому.
У меня не так много времени, чтобы успеть, мгновение, чтобы достичь свободы. Я даже признателен этому вандалу, ведь сам я не мог вырваться из стеклянной пирамиды. Что там добавили в сверхпрочное стекло, что не давало моему духу вырваться на свободу, я не знаю. Может сама форма пирамиды, форма гробниц наших прапрапредков. Кто-то из моих потомков решил, что это очень символично. Хоронить сынов тундры в пирамидах из прозрачного стекла. Таинство, выставленное на всеобщее обозрение. Тысячи мумий на потеху космическим туристам. Хотя, что ворчать, и сетовать, больше сотни лет на Триаде нет никаких туристов.
Мой бубен, украшенный священными животными, падает на землю, пусть они думают, что он просто упал, нет, это я камлаю. Вибрация земли, лава вулкана стучит в мой шаманский бубен.
Конечно моим родственникам невдомек, что танец шамана уже начался.
Взглядом ворона я слежу за тонким лезвием лазера, как только появится просвет, я вырвусь на свободу. Ещё доля секунды, еще. Не упусти, не стань прахом, разлетевшимся в небытие!
И вот это сладкое мгновение.
Душа дяди мальчика, мужчины средних лет, слишком вялая, отвыкшая воевать. Моей шаманской силы хватит на то, чтобы вырвать ее, и бросить на нарты которые через секунду разлетятся по ветру.
Душа стонет, жалуется хозяину, тот в трансе продолжает резать стены моей стеклянной темницы.
А мне уже все равно, мой дух вырвался на свободу. Я жив!
В переговорном устройстве слышу нежный голос: «Не трогай бубен Сэгргех, я вижу, он принесет несчастье».
Женщины, они так остро чувствуют, когда дело касается их близких. Мне, великому шаману , нужен мой бубен, но я доверюсь женской интуиции.
— Конечно, Бурея. Я возьму только колокольчик, его легко очистить лазерной дезактивацией. Как ржавчину снять. - Говорю я женщине.
Отрываю жалобно звенящую частицу священного бубна.
Потом мы садимся в стыковочную капсулу и улетаем к межзвездному лайнеру.
После душевой кабины, я оставляю скафандр в промежуточном отсеке, и уставший от столетнего отдыха, бреду к себе в каюту. Большая каюта люкс класса, кругом рекламные постеры: «Посетив планету, Триада вы помяните своих умерших родственников, отдадите им последний долг. К вашим услугам мощные прожектора, голографическая съемка, живые цветы и скафандры повышенной защиты от радиации. Спешите, быть может уже завтра проснувшийся вулкан, уничтожит могилы ваших близких. Вам проститься семь грехов, ваши дети будут так же помнить и о вас. Аллилуйя!»
Я сижу за большим столом в кают-компании круизного звездолета, везущего меня на родину, рядом - предки тех, кто забыл обо мне.
Я ем лосося, и копченые ребра медведя, запиваю густым и алым, как кровь олешка, вином.
Хмель не кружит мне голову, а только ярче делает мои желания. Я хочу одного: вернуть все назад, изменить прошлое. Я так хочу жить и умереть на земле своих предков, чтобы меня положили выдолбленную из прочной лиственницы колоду и вольный ветер с берега моря пел мне песню.
Ведь шаманы не умирают, они просто переселяются в другие тела ровно каждые сто лет. А у меня их было целых триста, триста лет одиночества.
Конец