* В у-шу - самые преданные мастеру ученики.
** Белый коготь (кит.).
Глава ХVIII. НЕМОЙ КРИК ДУШИ
Владислав остался ночевать у Шацкого. И здесь, в просторном холле задушевная беседа Учителя и ученика затянулась допоздна.
– Я, кажется, знаю, кто на вас грязь потихоньку лил… – сказал тогда Владислав.
– Ты имеешь в виду Есипова? – риторически спросил Учитель. Они понимали друг друга с полуслова.
– Да, конечно, он! Меня даже Павшук предупреждал, что этот стукач работает на местные спецслужбы. Именно для отвода глаз и служит его газетка, через которую он вынюхивает, кто против властей выступает.
– Я сам чувствовал, что мерзавец провоцирует меня на резкие высказывания. Но меня это даже забавляло. Ибо я никогда не старался скрывать своих взглядов. Ведь я действительно вместе с гринписовцами и антиглобалистами устроил не одну хорошую заварушку в Европе! Но ответь мне, почему я должен скрывать личное мнение, если мне не нравится жить в таком государстве?
– Это же опасно!
– Ну-у… – по привычке протянул Александр Николаевич. – Понимаешь, я стараюсь жить во всю силу, ничего не скрывая – ни своих мыслей, ни своих чувств. Хотя раньше был совсем иным. Тоже боялся, как и большинство: как бы чего не вышло! Но жить, трясясь постоянно за свою шкуру? Что ты вспомнишь, уже стоя пред лицом Бога? Что ты всё время опасался что-то сказать или сделать лишнее? Я не раб этого или даже любого другого государства! Эволюция института власти такова, что оно всё больше будет подавлять свободу отдельных граждан. Пусть я сдохну, но буду знать, что всё это получилось по моему разумению. Он дал нам такой прекрасный дар, как воля, и, благодаря ей, люди сами решают, чему быть и чего не миновать в этом мире. И я тоже волен распорядиться своей судьбой, а никто другой.
Владислав молчал, не зная, чем возразить. Хотя… ему почему-то вспомнилась та свалка, которую он когда-то охранял. «Он боролся, как мог», – подумал парень, и мысленно согласился с любимым Учителем.
*****
Они уже готовились ко сну: погасили уже оплывшие огарки свечей и разлеглись по кроватям. И тут Шацкий вдруг сказал с затаённой тоской:
– Знаешь, был случай, когда мы с моим другом лазали в Тибете по горам. И однажды заползли на очередную вершину, полностью покрытую снегом… Вокруг в тишине через перевалы с трудом ползли облака, далеко внизу в расселине блестела средь зелёных берегов речка. Всё дышало благостью и вечностью. Красота неописуемая!.. И так тогда хотелось заорать от души: «Ау, люди! Вы слышите меня?! Что же вы, дурни, наделали со своей планетой, с родной матерью?! Ведь Господь своей космической кистью разрисовал её для вас столь изумительными картинами! Только жить бы да жить, стремясь к счастью. Но вместо этого вы занимаетесь раздорами, превращаете друг друга в пепел и загаживаете родной дом. Разве у вас есть в запасе ещё планета? Ведь на деле она – песчинка в ледяной пустоте. И случись что, мы все вместе исчезнем во тьме, даже не оставив намёка на своё существование, не будет ни правых, ни виноватых. Кому нужна будет ваша правда? Разве в этом величайший смысл появления во Вселенной человечества? Если бы каждый мог сказать: «Я не хочу, чтобы был разрушен мой дом, моя планета!..». Эх, люди… В общем, мне кажется, это наш конец. И Бог уже поставил точки над «Ё», – скаламбурил невесело Шацкий. – Ладно, давай спать.
Глава ХIХ. ВОТ ОН БЫЛ, ВОТ УЖЕ НЕТ…
На следующий день они встали рано. Сделали уже ставшую привычной зарядку по системе «сань-цзе» из внешнего ци-гуна и сели завтракать. За столом жевали практически молчком, так как чувствовалось неприятное напряжение от неопределённости ситуации. Лишь кратко зашел разговор о скором приезде «немцев», когда Шацкий обмолвился:
– Пришло письмо, что они уже выехали в Волженск. Так что, мол, встречайте нас примерно через неделю.
Речь шла о европейцах, с которыми Шацкий также поддерживал связь по интернету. Это были в основном жители Германии, Чехии, других стран Евросоюза. Но между собой апокалиптики называли их кратко: немцы.